— Ну, чо ты Фёкла, расселась и слушаешь, как студентка? Тут тебе не университет. Ведь ничегошеньки так-то и не понимаешь. Знаменитый учёный господин Шмонс только для умных людей лекции читает. Мало у тебя хлопот по хозяйству?
— Я всё сделал, — бесстрастно ответила прислужница.
— Смотри, мужик, не веди себя так с бабами за бугром. Вмиг штраф тебе присудят за мужской шовинизм. Пусть она сидит и слушает. Она мне не мешает, как тот симпатичный бурундучок, что внутри стен твоих ходов наделал. Что ты ещё хочешь узнать от меня?
— Нехай сидит, раз гендер так велит… Почему так-таки прежние власти были тупые? Не поверю.
— Были умные решения — слово «русский» внесли в разряд ненормативной лексики, ну, типа матерщины. И штрафовали за произнесение этого слова в общественном месте.
— А как надо было говорить?
— «Российский»… А ещё слово «Родина» велели писать с малой буквы, подразумевая под ним деревню, где вы родились. Если вас угораздило появиться на свет в городе, то вам и родины не полагается иметь, а надо быть космополитом.
— Чаво?
— Человеком без родины. Некоторые президенты либерально-демократических республик построссийской Евразии вообще не знали родного языка — родились и выучились за границей, даже народной кухни не пробовали.
— Точно, Шманец. Я один раз видел президента незалежной Даурии на празднике Нардаган, так его наизнанку вывернуло от пиалы с молочной сорокоградусной аракой, которую там пьют все с малого детства.
Так и повелось в пургу, что каждый день утренний чай плавно переходил в первый завтрак, потом следовал второй завтрак, затем по расписанию шёл предобеденный сон, обед, а за ними обязательно послеобеденный сон, полдник, лёгкий ужин, плотный ужин и наконец чаепитие у самовара уже перед самым сном.
Ерофеич бесился от безделия, но у Шмонса были совершенно иные представления о свободном времяпровождении. Ему нужен был собутыльник и собеседник.
— Выборы, мужик, дело государственное и ответственное.
— В старые времена никогда промашки с выборами не делали.
— А шесть лет назад власти обленились настолько, что поручили жизненно важную для государства задачу подсчёта голосов на выборах в думу суперкомпьютеру. Программу для него написал левой задней ногой выпускник недавно реформированного по европейским стандартам образования для афроамериканцев Московского университета с трёхлетним обучением. И никто результаты голосования не корректировал в правильную сторону. Стоит ли удивляться, что крохотная партия «Друзья народа», замаскированные маосталинисты, получила 98 % всех депутатских мест в Госдуме, а Толик Цой стал премьером как лидер правящей партии. Маосталинисты отказались платить по долгам космополитического режима. И весь мир, оставшись без халявных русских ресурсов, потеряв капиталы, ощерился на русских.
— Если так, какая выгода тебе, Шманец, записаться в русские да ещё православные, когда весь мир ощерился на русских?
— Ну ты даёшь, мужик! Мне открывается прямая дорога в беженцы от кровожадного режима маосталинистов. И сопутствующие льготы.
— У евреев мало выгод, что ли?
— Никаких. В нынешнем Израиле на каждого еврея по пять арабов приходится.
— Эт-то точно, как в республике нивхов на Амуре — на одного нивха десять русских в селенье. Кстати, тама же неподалёку Биробиджан.
— Знаю. Евреев — раз-два и обчёлся.
— Всё-тки без выкрутасов объяснил бы, в чём твоя выгода заделаться русским?
Шмонс всерьёз задумался и обстоятельно ответил:
— Была надежда пригреться в Литбелпольской республике со столицей в Менске, но местные власти ввели краниологическую экспертизу для иммигрантов.
— А на кой им та хрениологическая кспертиза?
— Чтобы отделить коренных поляков и исторических литвинов от понаехавших недочеловеков — евреев, хохлов, россиян, как сделали моноэтничные жмудины, латыши и чудины в Прибалтике. Не выгорело там моё дельце — экспертизу на черепомерке не прошёл. Решил в русских сибиряков, чалдонов записаться. Мы с тобой как нацменьшинство свой профит поимеем.
— За границей по программе сохранения вымирающих народов мне будет налоговое послабление, снижение арендной платы за жильё и за образование для моих будущих детей, как эскимосам или индейцам.
— Тады получается, что мы с тобой — «краснокнижные» звери?
— Наконец-то до тебя дошло. Мы, сибирские чалдоны, находимся под защитой Лиги охраны вымирающих наций со штаб-квартирой в Женеве. Как, например, американские индейцы или потомки белоказаков-семёновцев в Монголии.
— И на кой они русским эмигрантам помогают?
— Всё просто. Тут главный критерий — ненависть к Великой Руси и горькая обида на неё: «Не мать она нам, а злая мачеха. Дайте мне автомат, я пойду воевать против неё». Мы с тобой теперь эндемики.
— Какие академики?
— Вымирающие народцы. Нас надо охранять от полного исчезновения.
Учёный «док» ещё немного помолчал, подбирая слова, чтобы истина наконец дошла до непонятливого мужика.
— Ты про неадертальцев слышал?
— Чаво?
— Ну, про «снежного человека».
— Как не слыхать! Лохматых чулуков в тайге до сих пор встречают, хотя уже всё реже да реже. Но старики ещё про них помнят.
— Так вот, мужик, представь себе — когда-то такие вот обросшие шерстью мускулистые и высокорослые чулуки жили в Западной Европе, где теперь Цитадель Цивилизации.
— Ну и чо с того?
— А то, что неандертальцы были выбиты и съедены слабосильными кроманьонцами.
— А это кто?
— Белые люди, как мы с тобой. Они потом стали русскими, немцами, французами, англичанами и прочими европейцами. Так мы с тобой теперь вроде тех чулуков. Нас надо беречь от вымирания.
— В зоопарк посадить и кормить бесплатно?
— На Западе нужны прирученные русские, которые против русских, сколько тебе повторять! Теперь понятно, почему я выкрестился и обрусел?
— Эт-то понятно. Только почему мы с тобой в заднице?
— Потерпи. Генетики научатся выращивать ещё в утробе матери отдельно рабов и отдельно повелителей. Урождённый раб уже не станет бунтовать, а прирождённый властитель может не беспокоиться за сохранность своих капиталов. Весь мир будет принадлежать банкам. Все им будут должны, а они — никому.
— Красотища! А войны будут?
— Обязательно. Утилизировать снаряд в мирное время куда дороже, чем пульнуть его в тех, кого назначат врагами демократии. Будет сгорать зерно на корню, кофе и чай будут бросать в топку, по горам апельсинов будут ездить трактора, лишь бы удержать высокие цены. Экономика после войны всегда оживляется.
- Война всех дурных побьёт.
— Нет! На войне гибнут самые умные, отважные и непокорные, поэтому — опасные. Собаки пошли от волков. Их приручали. Топили непокорных щенков, оставляли ласковых и угодливых. И хвостики у дворняжек завилась колечком — признак покорности. Так и новую породу людей выведут, верных и покорных хозяевам. Нужно только почаще устраивать всемирную бойню. Только так можно вывести новую породу людей.