Ну это вообще за гранью! Что он себе позволяет?
— Не поняла, о чем ты? И вообще, ты хотел поговорить о какой-то проблеме?
Меня бесит этот пинг-понг на «ты — Вы». Но раз он так по-свойски ко мне обращается, то почему я должна ему выкать?! Моя правая нога уже не может удержаться от нервного покачивания. Даю себе установку успокоиться и выдержать это испытание. Но сомневаюсь, что меня хватит надолго.
— Да, у меня к тебе деловое предложение.
О! Это уже что-то новенькое! Смотрю на Мамаева с интересом.
— Понимаешь, мне сложно понять мотивы моей тети и твоей матери. Но мне кажется, что они решили нас поженить.
Вспыхиваю как маков цвет. И как он может говорить со мной об этом! Может еще возомнил, что я мечтаю выйти за него? Это уж слишком! Чурбан толстокожий.
— Впервые слышу, — произношу уже с нескрываемым возмущением. — И что же ты предлагаешь, раз уж пригласил меня для обсуждения этой проблемы?
— Я бы не хотел расстраивать тетушку и…
— Мою маму? — не даю ему договорить.
Меня бесит каждое его слово! А он… Ничего себе! Он вдруг берет в свои огромные руки мою ладошку. Я вздрагиваю и машинально пытаюсь избавиться от его тактильного посягательства.
— Извини, не удержался, — в голосе появились новые оттенки. Он произносит последние слова приглушенно и мягко. Даже нежно.
О нет! Только не это. Я ничего не понимаю. Или он настолько вообще не умеет поддерживать беседу с женщинами. Или просто теряется именно в моем присутствии. Или…
А он смотрит мне прямо в глаза. Взгляд восторженный, даже нежный.
Мне все-таки удается отнять свою руку. Жду объяснений. Так чего он хочет? Угодить тетушке и моей маме или признается мне в своих… чувствах? Вот только не надо этого. Мне больше нравится первое предположение.
— Милана, ты не подумай, я здесь с тобой не потому, что исполняю их желание. Да, расстраивать тетушку не хочу. Но должен признаться, что буквально с первой встречи постоянно думаю о тебе.
Чувствую, как округляются мои глаза и приподнимается краешек губ. Вовремя прячу зарождающуюся усмешку, оставляя только изумление. Если честно, то мне уже не до насмешки. Не знаю, как себя вести. И начинаю понимать странности в его поведении.
— Именно об этом Вы… ты хотел поговорить со мной, — слова даются с трудом. Неужели он смутил меня своим признанием?
— Да, я понимаю, что мое внезапное появление при первом знакомстве шокировало и возмутило тебя. При второй встрече я тоже выглядел нелепо.
— И я прекрасно понимал, — продолжал он, — что тебя возмущает мое появление именно потому, что выглядит оно не совсем в рамках допустимого. Меня буквально парализовало осознание, что ты видишь во мне потенциального претендента на твою руку и сердце, но избранного не тобой, а твоей матушкой.
Его сумбурное признание привело меня в замешательство. Я не знала, как воспринимать его слова. Получается, не такой уж он бука. А его странное поведение объясняется тем, что ему буквально навязывали меня в качестве… потенциальной жены.
То есть, как выяснилось, мы оба изначально понимали, что нас упорно навязывают друг другу. И это, естественно, вызывало у нас негативное восприятие и отторжение.
Принимаю неожиданное решение. Расплываюсь в добродушной улыбке. Надо как-то сгладить ситуацию и выяснить, что ему от меня надо.
— До сих пор не могу понять, в чем же заключается твое деловое предложение.
— Ах, это! — Мамаев уже говорит просто и даже с некоторой легкостью. — Я хотел предложить тебе не шарахаться от меня как от прокаженного. И не видеть во мне мужчину, с которым тебя пытаются свести. Давай просто начнем общаться. Словно мы с тобой только сегодня познакомились. САМИ. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю… с трудом. И что дальше? Ты начнешь за мной ухаживать?
— Это как получится. Только главное условие — наши близкие ни при чем. Их вмешательство вызвало у тебя негатив ко мне. Признаюсь, до того, как я тебя увидел, тоже не особенно горел желанием знакомиться с тобой. Всякое давление, как любой уважающий себя человек, воспринимаю отрицательно.
— В этом я тебя поддерживаю.
— Значит, мир? Как Вас зовут, девушка?
Улыбаюсь и называю свое имя.
— А меня — Тарас Мамаев.
Мы уже смеемся. Напряжение проходит. Оказывается, Мамаев даже шутить умеет.
Беседа продолжается уже в дружеском русле. Он расспрашивает обо мне, рассказывает о себе. За ужином мы прекрасно проводим время. Я вижу Мамаева в другом свете. Он — неплохой собеседник.
Даже его жуткая борода уже не пугает меня…