Удивляюсь, как это мамуля не пригласила на пельмешки приятельницу с сыночком. Однако это объяснимо. В их присутствии она не получила бы исчерпывающей информации в зарождающихся, по ее мнению, отношениях между мной и Тарасом.
И то хорошо. Мне совсем не хочется видеть Мамаева второй раз за день. Хватило утренней встречи.
При мысли об этом щеки вспыхивают от стыда. И что на меня нашло? Мама замечает пожар на моих щеках:
— Милечка, что это с тобой? Ты не больна. Вон как раскраснелась.
— Нервы. Не обращай внимания. Очень устаю на работе. Вспомнила, что мне не принесли на подпись важные документы. — Дааа. Совсем завралась.
— Милана, — строго, — тебе бы отдохнуть и всерьез подумать не о поставках и продажах, а о создании семьи. Пора бы уж.
— Да, мамочка. Ты права. Только знаешь, устала я очень. Поеду домой. Надо отдохнуть.
— Так может, позвонить Тарасу? Он бы проводил тебя.
— Нет, нет, — вздрагиваю только от одной мысли о Мамаеве. Я даже не знаю, как себя с ним вести после сегодняшнего. Об этом я решила подумать перед сном. Днем некогда было. Ведь целый день был посвящен Артемке. Им в основном занималась Софья. Она и в самом деле была очень ответственной и заботливой няней.
Я же только тем и занималась, что пыталась помогать ей. Однако в ее присутствии чувствовала себя полнейшей неумехой. В основном довольствовалась тем, что строгая няня позволяла мне изредка повозиться с Темой.
Между Зиночкой и Софьей потихоньку налаживались отношения. Хотя каждая не уступала своих полномочий в доверенной им сфере деятельности. Ох уж эти женщины!
Прислушавшись к совету Элины, мы не стали особенно рьяно разбирать сумки. Решили потерпеть пару дней и по мере необходимости доставать тот или иной предмет.
Ближе к вечеру я начала беспокоиться по поводу того, что от Соболева нет никаких вестей. Странно было не то, что он не отзвонился мне. Удивляло, что он не справлялся о Темушке.
Поездка к родителям отвлекла меня от тревожных мыслей. Но, уже возвращаясь домой, я не могла от них избавиться, они буквально преследовали меня.
***
В доме наконец наступила тишина. Зиночка, отгремев посудой, уехала к себе. Софья с Артемкой улеглись. Я постеснялась спросить у этой строгой женщины, не было ли звонка от Стаса.
И напрасно. Ведь он, наверняка, звонил ей. Такой любящий папаша не мог не поинтересоваться, как дела у его чада в чужом, по сути, доме и с чужими людьми.
Но что сделано, то сделано. Теперь вот брожу по гостиной и лихорадочно думаю, что могло помешать ему в двух словах сообщить мне, как едет, что нового.
Нервы на взводе, в ушах шум. Даже щеки раскраснелись. Не выдерживаю и сама несколько раз набираю его номер. В ответ только гудки и дежурное: «К сожалению…». Смотрю на часы, поздновато. Но все-таки звоню Элине. Сейчас она меня…
Но подруга отвечает достаточно быстро и без возмущения. Странно.
Предваряя мой вопрос, она спрашивает:
— Есть новости от Соболева? — в голосе слышно волнение. Более, чем странно. Ей-то чего волноваться? Хотя. Получается, она тоже вовлечена в эту мутную историю.
— Эля, я сама на нервах. Он не звонил и на мои звонки не отвечает. Хоть бы с ним ничего не случилось.
— Сколько ехать на автомобиле до Воронежа?
— До Воронежа — почти семь с половиной часов. Я справлялась в интернете. Но ведь он говорил, что Юлька назвала Воронежскую область.
— А конкретнее?
— Какой-то дачный поселок. Только какой именно, Стас не сказал.
— Мила, как ты могла не уточнить, куда именно он едет!
— Все произошло так стремительно. Я опомнится не успела. Хоть бы ничего не случилось.
— Да уж. Остается надеяться, что это глубинка, и там просто нет нормальной связи. Подождем до утра. Успокойся. Все будет хорошо. Постой, Соне он тоже не звонил?
— Я не спросила, как-то неудобно. А теперь она спит.
— Вот умеешь ты сама себя наказать! Что значит неудобно?! Это дорога. Это нестабильная ситуация. Мила, я тебя не понимаю. Остается только ждать…
Глава 24
Пожелав мне спокойной ночи, Элина отключилась. Вот только о каком спокойствии могла идти речь?
Беспокойство о Стасе все усиливалось. Я несколько раз подходила к двери, где спали Софья и Артемка. С трудом сдерживалась, чтобы не разбудить няню и выяснить, не звонил ли ей Соболев. Но если я не сделала это с вечера, то ночью тем более не посмела.
Организовала себе, что ни говори, бессонную ночку.
Неугомонное воображение рисовало мне картины одна круче другой. То я видела аварию, в результате которой погиб Стас. То, погрузившись в поверхностный сон, слышала его голос. Соболев звал меня на помощь. Я мчалась к нему на машине. Но, доехав к месту происшествия, видела Юльку в объятиях Соболева.