— То есть?
— Вот так необычно подкинули Тему мне, а сами не собираются возвращаться за ним.
— Какая чушь! Они ведь разумные люди. При этом ты просто подаешь в розыск, и их без проблем, что называется, отыскивают. Только уже не частным порядком и со всеми вытекающими последствиями. Оно им надо?
— Да, конечно. Ты права, только от этого легче не становится. Не стану же я подавать заявление на Соболева. К тому же, меня совсем не тяготит присутствие Артемки. Мне даже нравится, что они с Софьей живут у меня.
— А вот это ты брось! Никаких «нравится»!
Элина долго читает мне нотации о том, что у меня появился достойный мужчина. Что у меня будет общий с ним ребенок. Что мне пора выбросить всякую ерунду из головы. И думать только о том, чтобы странная история с Темушкой и его родителями благополучно закончилась.
А я разве не о том же думаю днем и ночью?
Единственное, что меня успокоило из всей ее тирады: я поняла, что Элина не сердится на меня из-за Тараса. Это главное. Ведь, если честно, меня мучил этот вопрос.
— Эличка, я тебя поняла. Не сердись на меня, что не звонила. И вообще, пора тебе навестить Тему, удостовериться, что он в надежных руках и чувствует себя прекрасно.
— А Зиночка не слишком перегружена хлопотами по дому?
— Что ты имеешь ввиду?
— Хочу вкусняшку. Давно она не баловала нас обычной домашней выпечкой. Рогаликами, например. Надоели эти пустые круассаны.
— Ладно. Будут тебе обычные домашние рогалики из дрожжевого теста. Только сегодня Зина уже не успеет испечь их. А вот завтра после работы все будет исполнено.
Становится легко на душе. И вот всегда так. Элина — лучшее успокоительное. Можно не ходить на сеансы к психотерапевту. А просто поговорить с Элей хотя бы по телефону.
Я — везунчик. Рядом со мной хорошие люди. Это Элина и Тарас.
Вспомнив о Мамаеве, я совсем уж поплыла мыслями. Этот грозный (из-за противной бороды) человек буквально растопил мое сердце. Благодаря ему, я окончательно излечилась от болезненной привязанности к Стасу.
Благодаря Тарасу, я вновь почувствовала себя женщиной. Его прикосновения, его поцелуи и объятия будоражат мою кровь, волнуют мои чувства, будят во мне страстное желание.
Правда, я пока сдерживаю бурные проявления чувственности. Но сомневаюсь, что долго смогу противостоять им…
Глава 30
— Милана, что у вас произошло? — Мамаев примчался ко мне в офис. Лицо выражает высшую степень волнения. Он подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, продолжал: — Рената Афанасьевна убеждена, что тебя надо спасать. От кого? Опять от Соболева?
Что я могу ему ответить? Что моя мама до сих пор считает меня маленькой девочкой. Что она вправе решать за меня все жизненные вопросы? Что мне надоел этот тотальный контроль? Мне надоела постоянная слежка и попытки корректировать все мои поступки.
Но зачем ему знать это? Хотя, он и без моих слов знает стремление мамы оградить меня от всего и всяческого, особенно от Соболева. Знает он и то, что из-за ее неусыпного контроля мы с ним чуть было не стали ненавидеть друг друга. Хорошо хоть не дошли до этого.
Тогда зачем я буду все ему пересказывать.
Я очень обрадовалась его приходу. Но ровно до первой фразы. Хотела признаться, что я скучала, что мне просто необходимо видеть его каждую минуту. Что я уже жить не могу без него.
А теперь? Что мне сказать ему? Обвинить в потворстве капризам моей маменьки? Убедить, что мы не обязаны прислушиваться к каждому ее слову?
Да, она часто бывает права. Но ее навязчивая забота раздражает. Не дает дышать. Не дает чувствовать себя взрослой женщиной, способной принимать самостоятельные решения. Пусть даже иногда ошибочные. Но самостоятельные.
— Милана, ты не ответила на мой вопрос.
Ну вот, сейчас, в довершение ко всему, он испортит доброе к нему отношение. Ведет себя в точности как моя мамочка.
— Тарас, — говорю медленно, уверенно с высокой долей убедительности, — никогда, слышишь, никогда не бери пример с моей мамы. Иначе мы рассоримся. Ее многолетний контроль скоро вынудит меня рассориться с ней. А ведь я очень люблю ее. И… тебя тоже. Но не потерплю, чтобы ты не давал мне шагу ступить.
Мамаев смотрит на меня с изумлением?
— Миланочка, я ведь просто переживаю за тебя, — в глазах вижу неподдельную тревогу, а может быть, и нечто большее.
— Вот-вот, мама тоже слишком уж переживает за меня. Именно поэтому я знать тебя не хотела вначале. Кстати, как и ты сам. Помнишь? Тарас, мы взрослые люди, и сами должны решать свои проблемы. Обещай, что больше не станешь выполнять капризы уважаемой Ренаты Афанасьевны.