Понимая наше нетерпение, Эля представила спутника:
— Знакомьтесь, мой коллега — Валерий Яковлевич Старцев, психотерапевт.
— Можно просто Валерий, — добавил он.
Фамилия неприятно резанула слух. Но я постаралась скрыть свою негативную реакцию. Мало ли людей с такой фамилией. Так почему бы среди них не было психотерапевтов. И не обязательно алчных. А вдруг и профессионалов в своем деле.
— Мила, проводи Валерия Яковлевича к Тарасу. Он его осмотрит.
Пришлось выполнять строгое распоряжение Элины.
Поднимаясь в комнату Тараса, я начала было рассказывать Старцеву о состоянии Мамаева. Но он остановил меня:
— Спасибо, Милана. Элина достаточно подробно описала мне проблему. А об остальном я сделаю выводы сам. Мне надо посмотреть пациента.
— Да, конечно. Я могу присутствовать при этом?
— Безусловно.
Его категоричность немного пугала. Но я успокаивала себя, что Элина плохого врача не посоветует. Видимо, она уверена в его профессионализме, раз привезла его к Мамаеву.
Тарас по обыкновению сидел в кресле напротив окна. Равнодушный взгляд был устремлен вдаль. Сам он никак не отреагировал на наш приход. Все, что происходило вокруг него, он по-прежнему воспринимал как нечто само собой разумеющееся, но не заслуживающее внимания. То есть все, кто его окружали, были обслуживающим персоналом, призванным создавать ему комфортные условия.
По крайней мере, так это выглядело со стороны.
— Вот так всегда, — едва сдерживая слезы, прошептала я.
А Старцев уже подошел к Тарасу и тронул его за плечо.
Глава 43
Как и следовало ожидать, никакой реакции на прикосновение Старцева к плечу Тараса не последовало. Я с отчаянием наблюдала за тщетной попыткой Валерия Яковлевича пробудить у Мамаева ответный отклик.
— Ну что ж, обратился ко мне Старцев. Будем пробовать сеансы гипноза. Пора разбудить его задремавший мозг. А в целом, я бы сказал, пациент находится в хорошем состоянии. Организм справился с физической травмой. Но что касается психологической проблемы, придется поработать. Но отчаиваться не надо, — добавил он, успокаивая меня.
Шувалов и Элина, ожидающие нас в гостиной, c надеждой смотрели на спускающегося Старцева. Когда он озвучил свое заключение, Шувалов спросил:
— Вы думаете, гипноз поможет?
— Стопроцентной гарантии дать не могу, но на успех надеюсь, — и, обратившись ко мне, добавил: — Вы будете привозить мужа в клинику или удобнее проводить сеансы дома?
— Если можно, лучше здесь. Данила помогает мне, но он вынужден уехать. А одной мне будет сложно каждый день возить его к Вам.
Элина, как я успела заметить, при моих последних словах смутилась и погрустнела. Видимо, расстроилась по поводу отъезда Шувалова. Но тот, действительно, не раз заговаривал об отъезде.
Был повод для расстройства и у меня. Ведь все эти дни Данила практически постоянно находился при Тарасе. Он возился с другом, как с маленьким ребенком, обучая его простейшим бытовым вещам. И, надо сказать, преуспел в этом.
Теперь Тарас сам себя обслуживал. Но оставлять его только на попечение сиделки было страшновато. А я не могла находиться постоянно дома. Потерять бизнес в такой момент, когда приходится содержать большую семью, было просто немыслимо.
Старцев, коротко описав состояние Тараса, вскоре распрощался и уехал, пообещав приступить к лечению с завтрашнего дня.
Элина после его отъезда заверила нас, что Валерий Яковлевич отличный специалист. И она надеется, что у Мамаева произойдет сдвиг в положительную сторону.
Как же мне хотелось поверить в это!
Кроме желания вернуть Тараса к действительности и увидеть хоть искорку интереса к жизни, я устала бороться с нападками матери. Она с первого дня нашего приезда твердила только одно: я сошла с ума, взгромоздив на себя заботу о Мамаеве.
— Отправь его к тете. Это ее проблема, пусть она с ней и справляется. Кто он тебе, Милана?!
Она уже напрочь забыла, как восторгалась Тарасом и мечтала выдать меня замуж за перспективного и обаятельного мужчину. Я запретила ей приезжать ко мне, пока Тарас не пойдет на поправку. Но ей хватало и телефона, чтобы бесконечно наставлять меня на путь истинный.
— Тебе мало хлопот с Артемкой? Надеюсь, это вопрос времени. Но Мамаев! Он ведь навсегда может остаться в таком состоянии. Одумайся!
Когда становилось невмоготу выслушивать ее наставления, я просто отключала телефон.
Элина старалась не затрагивать эту тему, понимая, что утешить меня нечем. Но даже в ее глазах я порой читала жалость к нам обоим.