Глава 52
— Темка! — Тарас радостно улыбался и призывно манил руками Темушку.
Мы с Софьей застыли от неожиданности. Увлеченные разговором о беде, приключившейся с Соболевым, мы не заметили, как в комнату вошли Мамаев с Шуваловым. Оба сияли, словно медные пятаки.
— Мила, я вспомнил! Я все вспомнил. Даже то, как Тема копошился в моей бороде и радостно смеялся.
Тарас уже держал на руках маленького шалуна, который вновь терзал его бороду. А Мамаев щурился от удовольствия, как кот, когда почесывают у него шейку или между ушами.
— Ну вот что ты наделал, укоротив мою бороду? — Тарас отчитывал друга, а тот только улыбался:
— Сам виноват. Нечего было лезть в пекло без моей помощи.
Я не совсем понимала, о чем это они. И только переводила взгляд с одного на другого.
— Милана, я вспомнил события, предшествующие аварии… — Тарас виновато опустил глаза. Шувалов поспешил его успокоить.
— Не вини себя. Ты хотел, как лучше.
— Может, вы объясните мне, о чем речь?
Тарас передал Темушку Софье, жестом приглашая меня к разговору. Это был прежний Мамаев! Учтивый, галантный и немного виноватый.
— Мила, — обратился он ко мне, когда мы прошли в гостиную, — я должен признаться, что в Воронеж поехал не по делам бизнеса, а с целью найти Соболевых. Прости, что не сказал тебе правду. Не хотел волновать раньше времени.
Я во все глаза смотрела на Тараса. Это был мой Тарас. Его речь и память полностью восстановились. Он говорил уверенно, без характерного усилия, когда он напрягал память, стараясь что-то отыскать в ее тайниках.
Я поймала себя на том, что не столько стараюсь вникнуть в смысл его слов, сколько радуюсь окончательной победе над последствиями травмы.
— И я был близок к разгадке. Просмотрев информацию об элитных коттеджных поселках, я сразу отказался от идеи искать Соболевых там. Интуитивно направился в деревеньку Сапуново. Она приглянулась мне тем, что дома в ней были простенькие, недорогие и располагались на приличном расстоянии друг от друга.
Общение с местными жителями привело меня к ветхому дому с полуразвалившейся крышей. Здесь, как мне сказали, недавно поселились приезжие. Меня заинтересовала машина с московскими номерами. Я пожалел, что не навел справки о ней, отправляясь на поиски.
Надеясь на удачу, я подошел ближе к дому, и собирался постучать в дверь. Но мне навстречу уже вышел не совсем трезвый мужчина.
— Чего надо? Ну-ка вали отсюда, — его грубость настораживала.
На вопрос, его ли это машина, он зло усмехнулся:
— А ты кто такой? Может еще документы прикажешь предъявить? Давай топай, пока цел.
Изнутри были слышны голоса. Вернее, женский голос и мужское неразборчивое бормотание. На мою попытку открыть дверь, мужчина решительно оттолкнул меня, давая понять, что не намерен дальше разговаривать.
— Я сказал, проваливай!
Пришлось отступить, пожалев, что приехал без Шувалова. Фактически, я не имел права расспрашивать о том, кто находится внутри. Хотя был почти уверен, что Соболев с Юлей здесь.
Понимая, что удостовериться в их присутствии не получится, решил вернуться сюда с Шуваловым и его ребятами. Надо было торопиться, ведь беглецы, обеспокоенные моим настойчивым любопытством, могли уехать.
А дальше случилось то, что случилось.
Тарас закончил свой печальный рассказ и замолчал, опустив голову.
— Получается, они действительно сбежали, оставив Стаса в опасности? — страшная мысль буравила мозг, но не укладывалась в рамки допустимого.
— Получается, так. Думаю, скоро все прояснится, — подытожил Данила и добавил: — Ладно, я вынужден оставить вас. Мне еще к Элине надо заехать.
Мы с Тарасом понимающе переглянулись. Нам тоже не терпелось остаться вдвоем. Несмотря на трагизм последних событий, хотелось насладиться радостью от полного восстановления Тараса.
Я не могла оторвать от него глаз и в его взгляде тоже читала обожание.
Как только за Шуваловым закрылась дверь, мы прильнули друг к другу. И долго стояли молча, испытывая непередаваемое ощущение счастья. Правда, оно было приправлено привкусом горечи. Но об этом не хотелось думать.
Тарас увлекает меня наверх, крепко удерживая в своих объятиях. Едва закрыв дверь, привлекает меня к себе и осыпает поцелуями лицо. Он спешит, словно пытается наверстать упущенное время. Мне становится страшно — ему нельзя волноваться.
Эта мысль — последнее, о чем я успеваю подумать.
Когда он находит мои губы и я ощущаю солоноватый вкус страстного поцелуя, меня охватывает томление и непреодолимое желание раствориться в охватившем каждую клеточку наслаждении.