Белое платье, ладони, и даже волосы измазаны в гуаши. Как и белая обивка дивана.
— Валим, мелкая, — подхватил Марьяну на руки, и пока отец не разорался еще и из-за разведенной вокруг грязи, пошел к выходу.
— Краски забыла, — запищала малышка. – Дядь Леша, ну краски же. И рисунок.
— Купим краски, — пообещал. – Купим. А сейчас домой, мелкая.
На съемную квартиру к Стасу я не поехал, хотя вещи малышки нужно бы собрать. Догадался лишь документы ее захватить, и то лишь потому, что Стас напомнил. Трижды повторил, что папка со свидетельством о рождении, и прочими бумагами, лежит в прикроватной тумбочке.
— А мы где? – защебетала Марьяна, когда я открыл дверь в свою квартиру. – Дядь Леш, когда папа придет?
— Папа… иди-ка сюда, мелкая, — подозвал к себе подпрыгивающую девочку.
Марьяна подошла. Ну до чего же маленькая! Ростом мне до карманов джинсов не достает. Присел на корточки, чтобы быть вровень с девочкой – смешная такая, в краске вымазана. Надо сказать, что Стаса больше нет. Она ведь его дочь, имеет право знать, да и Стас говорил, что с дочкой как со взрослой предпочитает разговаривать.
Не врал ей. Про гадину-мать рассказал, которая предпочла скинуть ребенка на Стаса, и ни разу не поинтересовалась ею. Значит, и я не должен врать.
— Марьяна, твой папа… он…
Смотрю в голубые глаза ребенка, и… не могу. Ну не могу я сказать, что Стас поехал в магазин за молоком для каши на завтрак, и разбился. Чудом меня дождался, успел сказать важное, взять обещание, и умер. Может, завтра сказать?
Точно, подожду до завтра.
— Что папа?
— Уехал. Пока со мной поживешь, — взъерошил светлые кудри девочки, и поднялся. – Сейчас найдем, во что тебе переодеться.
— А краски? – строго напомнила Марьяна, и я вздохнул.
— И пойдем за красками. Я же обещал.
ТАНЯ
— Горин, неужели вы почтили нас своим присутствием?! – Анна Павловна окинула взглядом двухметрового балбеса, вошедшего в аудиторию. — Надо же! Хоть под конец занятия удостоили нас счастьем вас лицезреть!
— Здрасьте, – кивнул мажор, неспешно идя по проходу к своей любимой задней парте.
А я привычно закатила глаза, встретившись с Лешей взглядом.
— Скучала, пчелка? – прошептал он, проходя мимо меня, на что я показала ему язык. — Вижу, что скучала.
Надо было не язык ему показать, а средний палец. Скучала… да век бы его не видела!
— Леха так выглядит, – вздохнула жалостливая Ануш – моя лучшая подруга. — Устал, будто. Круги под глазами.
— Угу, устал. По тусовкам таскаться – дело тяжелое. Это не грузчиком работать, потяжелее будет, – парировала я, и уткнулась в тетрадь, не желая обсуждать нашу мажористую звезду.
— И что вы так не любите друг друга? – удивилась подруга, но я предпочла ей не отвечать.
Если бы я захотела рассказать Ануш о тринадцати причинах моей ненависти, то стоило бы начать с первого класса, когда маленькая и растерявшаяся Таня Пчелкина отбилась от группы своих будущих одноклассников, и нечаянно зашла в кабинет третьеклассников. Там я впервые встретилась с Лешей Гориным, отобравшим букет цветов, который я должна была подарить своей учительнице, и поднявший меня на смех, когда я расплакалась.
Позже были еще букеты, которые он отбирал. Портил гербарии, исписывал парты гадкими словечками, ломал мои поделки. И каждый день отбирал банты для причесок. А когда подросла, отбирал уже заколки. И косметику. И не желал оставлять меня в покое.
Мучения мои продолжались до шестнадцати лет, когда это несчастье, наконец, окончило одиннадцатый класс, и зачем-то пошло в армию. На четыре года я выдохнула, научилась ходить по коридорам школы, а затем и университета, не вжимая голову в плечи, но в начале этого учебного года меня ждал сюрприз.
Алексей Горин теперь мой однокурсник.
Болтался где-то целый год после армии, отучился два года в МГИМО, и, разумеется, его выперли. Ну еще бы, там балбесов не держат. Удивительно, что два года терпели. Но лучше бы, терпели и дальше, лишь бы мне не вспоминать «чудесные школьные годы», которые я мечтала придушить этого поганца.
— Тань, – Ануш задела меня локтем, — ты-то сама чего такая замученная? Снова отец?
Я кивнула, и подруга вхдохнула.
— Помощь нужна?
— Справлюсь, – отмахнулась я, понимая, что нет, не справлюсь.
Папу я обожаю. Правда. Он у меня классный, не бросил, когда мама устала от семейной жизни, поняв, что годы уходят. Развелась с отцом, вышла за другого, потом еще раз, и еще. Не знаю точно, сколько у мамы всего было мужей. Может, и она сама не в курсе. Папе я благодарна – с мамой не оставил, сам воспитывал. Вот только есть у папы один недостаток – азартность, из-за которой мы вечно в долгах, как в шелках.