– Дом должен быть всегда в порядке, но даже не это главное. Если муж попросит чего – не отказывай ему, поучала Зинаида Розу, наклоняясь над очередной грядкой.
– А если попросит чего-то чудного, того, что нельзя?
– Откажи, но мягко, скажи – сейчас не могу, а потом сделаю.
– Больно мудрёно, боюсь, не смогу.
– Сможешь, если полюбишь, а любовь, она тебе всё подскажет – когда говорить, а когда молчать, когда обнимать, а когда уклоняться. Голая перед мужем не ходи. Голая женщина – это всё равно, что рыба без чешуи. Ещё,
учись готовить. Что ты умеешь?
– Ничего.
– То, что можно варить, просто делается. Каша варится на маленьком огне, картошка на любом, да ты со мной поживёшь и всему научишься.
– Я уже с мужем жить не хочу, картины теперь писать хочу.
– Ишь какая! С мужем жить уже не хочешь? Ты же к Гавриилу из реки вышла.
– Сложно уж больно.
– Писать картины не проще… А скажи ка мне, ты ведь рыба, а не человек, тебе обратно в реку не хочется? Ты ведь без роду, без племени. Ни родителей у тебя, ни родственников, не кому тебя приютить, защитить.
– Оборотиться обратно не смогу, буду век свой человеком доживать. Только раз в несколько тысяч лет рыбе такой шанс выпадает. Есть же люди, которые сиротами остаются, и ищут отца и мать среди других людей. Есть и те, кто с родителями, а живут, как безродные.
– Откуда это знаешь?
– Знаю, давно живу.
– Эй! Виктор! Неужто народился кто у тебя? – крикнула Зинаида приближающемуся Бедову.
– Нет, тёть Зин, это не ребёнок, это рукописи батюшки нашего. Книжку из них собрать хочу.
– Книжку – это дело хорошее, а ко мне зачем пожаловал?
– Плохо мне, тёть Зин, икону я у тебя хотел попросить, молиться буду перед ней. Только не знаю, как отработать икону, чем вернуть. Денег у меня нет, и в хозяйстве я не рукодельник.
– Да что с тебя взять? – ответила Зинаида, – дам икону. Заходи в дом, мы с Розой тебя сейчас чаем поить будем.
Бедов увидел Рыбу в Зинаидином похоронном облачении, и душа его вначале ушла в пятки, а потом расправилась. Бабушка представила Розу, как свою племянницу, что очень обрадовало Виктора, и он начал говорить о том, что Зинаидины родственники и отпрыски должны быть талантливы и добры сердцем.
– Роза, вы пишете стихи? – спросил Бедов?
– Нет, – ответила Роза.
– Приходите к нам в среду. Вы созданы для творчества!
– Ну вот, запел, – сказала Зинаида, – кто про что поёт, а вшивый про баню. Роза только приехала, ей нужно сначала обвыкнуться, отдохнуть с дороги. А ты, Вить, оказывается, бабник. Чуть что красивое в юбке заприметишь – тут же влюбляешься? Как же Верка, или любовь всей жизни прошла? Давай, иди сюда, икону выбирать будем. Тебе кого? Архангела или Богородицу? Может, Пантократора возьмёшь или святого какого?
– Христа.
– Так тому и быть, бери Христа. Заплатишь тем, что ежедневно будешь слёзно молиться за себя грешного и за нас всех. Не стало нашего молитвенника…. Хотя даже если сам спасёшься, это и будет платой твоей.
– От чего мне спасаться, тёть Зин?
– А неужто не от чего? И бесы ни в тебе, ни по тебе не прыгают? И нет в тебе зависти, ненависти ни к кому, и себя уважаешь и любишь, и гордыни в тебе нет? Спасаться надо так, будто ты тонешь, идёшь ко дну, последние секунды жизни у тебя, вот тогда бесы и угомонятся, некогда им будет бегать по тебе.
– Я понял. А насколько родственница твоя к нам пожаловала?
– Не знает ещё, может и насовсем.
– Так это же хорошо! Сколько красоты в Малаховке прибавится!
– Прибавится, да только не для тебя. Да, Роза?
Но Роза ничего не ответила. Она рассеянно смотрела на Зинаидины картины, на помятого и взъерошенного Виктора, взгляд её выплывал в окно, скользил над грядками за пределы Зинаидиного хозяйства. Там дорога ширилась, потом, опять сужалась и уходила в сторону реки.
Пока приятели считали до ста, Андрей и его чемоданы ехали вниз в лифте, и эта поездка ничего хорошего ему не предвещала. Он выскочил из подъезда и увидел Тамару, женщину, которая стояла со шлангом и поливала свой цветник. Цветы у неё росли на любой вкус, также собирала она камни разной формы, и высаживала хвойные деревья. Всю свою пенсию, а также деньги, которые присылал ей сын из Америки, будучи программистом Гугла, она вкладывала в покупку растений, почв и подкормок. Сад благоухал, и все растения хотели размножаться, но встречались с зорким оком Тамары и её безжалостной рукой. Всё лишнее она удаляла, чтобы сад дышал, чтобы камни были видны, и чтобы света доставалось всем.