Стоп! Это что же получается? Я лишил ее невинности?
О, нет! Этого только не хватало!
Хотя… что-то на белье не видать намека на… Ой, ёооо! О чем это я?!
Сейчас важно совсем не это. Как мне теперь быть?..
Но, едва промелькнув, вопрос застрял надолго. Младшенькая-то, оказывается, далеко не малышка, раз… Да и странно воспринимать ее как малышку. Вполне взрослая молодая девушка, которой уже исполнилось двадцать. Как-то я раньше и не замечал, что она повзрослела…
Тьфу ты! Ну и сволочь же я. Совсем не об этом надо сейчас думать. Натворил дел…
Аришка, решив, что хватит рыдать, поворачивается лицом ко мне. Удивительно, но глаза ее не покраснели от слез. И нос не разбух. Это что же получается? Ловлю себя на мысли, что опять возвращается капля надежды — подлый розыгрыш друзей.
Ну, конечно же! Это они подговорили Аринку разыграть комедию. А я-то устроил себе рак мозгов и экзекуцию совести.
— Арина, давай поговорим спокойно, — уже увереннее добавляю я.
Взмах густых пушистых ресниц красноречиво подчеркивает, что о ТАКОМ невозможно говорить спокойно.
Ах ты ж, господи! Да что же мне с ней делать?
Молчит. Дуется. А глазенки шкодливые.
— Я просил тебя одеться, — говорю строго в надежде, что добьюсь от нее вразумительного рассказа о том, как она оказалась здесь и… Ужасная мысль не помещается в пылающем мозгу.
— Отвернись, — шепчет кокетливо.
Да, пожалуйста. Больно надо. Иду на кухню — приготовить кофе. Не дожидаясь, пока закипит чайник, достаю из холодильника бутылку с ледяной водой. Во рту словно эскадрон отметился. В башке — того хуже.
Я впервые в таком идиотском положении.
Набираю Илью. После долгих гудков тот, наконец, обозначился:
— Ты чего в такую рань трезвонишь? Голова чугунная, с подушки не поднять. А ничего мы вчера оторвались.
— Угу, — мычу, понятия не имея, как задать ему волнующий вопрос. — Илюха, напомни, как мы вчера расстались?
— Так ты первым и слинял. Мы сначала даже не заметили. Потом, конечно, возмущались. Но успокоились, решив, что нам и без тебя неплохо. Подумали, что ты помчался к Ксюше. А почему спрашиваешь, случилось что?
— Да так. Провал в памяти… Скажи, а девчонки с нами были?
— Нет. Ты сам так решил — чтоб никаких баб. А что?
Ответить я уже не успел. В проеме кухонной арки нарисовалась Арина.
Я очумело смотрел на это воплощенное искушение.
Приняв душ и слегка прикрывшись банным полотенцем, она предстала передо мной в образе юной нимфы, возникшей чуть ли не из пены морской.
Кожа ее еще была покрыта капельками воды, искрящимися, словно бриллианты. Копна рыжих волос, чудом оставшихся сухими, небрежно ниспадала на белоснежные плечи. Даже искусный макияж ни капельки не пострадал от ночного происшествия и утреннего душа.
Галопом пронеслась странная и не совсем уместная для ситуации мысль: «Говорила мне мама, берегись рыжих» Получается, не уберегся…
Глава 3
Вот она застыла передо мной — обворожительная и доступная. Пугающая своей обворожительностью и доступностью.
В горле застрял ком.
Прокашлявшись, я в третий раз попросил ее одеться.
Она, недовольно фыркнув, вернулась в комнату.
Эскадрон моих мыслей, круто развернувшись от вопросов о прошедшей ночи, взбрыкнул и рванулся решать проблемы, которые ждут меня впереди.
Первая и самая главная — что я скажу Ксюше?!
Но, может быть, ничего и говорить не надо?
Нет, это подло.
Я должен все объяснить ей.
— Да что ты можешь ей объяснить, если сам ничего не понимаешь? — хихикнул мой внутренний голос.
— Так я разберусь. Все выясню, — даже не заметил, что поддержал разговор с этим наглецом. Хотя вынужден был согласиться, что он совершенно прав.
— Ахах! Уже две попытки разобраться ты использовал! Поможет ли третья?! — злорадствовал внутренний.
И опять он прав. Ариша ничего не желает объяснять. Илья вообще ничего не знает.
Таааааааак. Значит надо взять себя в руки и добиться объяснений от Арины. Больше ничего не остается. Только она может пролить свет на эту темную историю.
Не успел подумать о ней, как она сразу и появилась. Как черт из табакерки!
Хорошо хоть, оделась. Если только можно назвать одеждой коротюсенькое, по самое дальше некуда, платьице ярко-красного цвета с бретельками-ниточками. Одна из которых, кстати сказать, была небрежно приспущена. Под всем этим откровением не предполагалось хотя бы намека на наличие бельишка.