— Вы, наверное, не поняли меня. Я не про Арину. Расскажите мне правду про Ксению! Вы ведь знаете, где она и что с ней? Не скрывайте. Сейчас уже не имеет смысла скрывать. Я должен ее увидеть.
Лицо Елены Васильевны сначала побледнело. Потом кровь прилила к нему, и на нем появились красные пятна. А сама она, охнув, прижала руку к левой груди и без сил опустилась на стоящий рядом стул.
— Неужели так искусно притворяется? — промелькнула мысль. Но видя ее состояние, я тут же отругал себя за недоверие.
— Вам плохо? Может воды?!
В ответ она только отрицательно качнула головой и слегка как-то неуклюже качнулась в сторону. Пришлось подхватить ее, чтобы удержать и не дать упасть.
В это мгновение в гостиной появилась Арина. Увидев состояние матери, она метнула на меня возмущенный взгляд и стала капать что-то из бутылочки в стакан. Ее самообладание в который раз восхитило меня. Быстрыми уверенными движениями она приподняла голову матери и напоила ее лекарством.
Елена Васильевна потихоньку приходила в себя. А я стоял посреди гостиной и отчитывал себя за безрассудство, с которым набросился на нее с допросом.
— Может быть, Скорую вызвать? — предложил я Арине. Она только отмахнулась. А Елена Васильевна едва слышно прошептала:
— Не надо… Само пройдет.
— Что здесь произошло? — вопрос Арины поставил меня в тупик. — Это ты мать довел до приступа? Мало ты мне нервы помотал, так теперь за нее взялся!
— Арина… Матвей ни при чем. Просто…
Я перебил ее:
— Нет, я виноват. Стал расспрашивать, где скрывается Ксения. Ты ведь ночью сказала, что она, якобы, отсиживается где-то. Вот я и подумал.
— Клещами стал вытаскивать? — зло процедила Арина. — Дурак! Я ведь просто так ляпнула. А ты скорей пытать.
— Арина, не ругайся… — попросила Елена Васильевна. — А ты, Матвей, ступай на работу. Нечего мне тебе рассказывать. Ничего о Ксюше неизвестно. Словно в воду канула. — По щекам ее струились горькие слезы.
— Простите меня, Елена Васильевна. Простите.
Виновато опустив голову, я направился к выходу.
— Нет уж, ты погоди, — остановила меня Арина. Мы вчера не договорили. Надо решить один очень важный вопрос. Мам, пойдем я тебя уложу. Тебе отдохнуть надо. И не волнуйся. Я себя в обиду не дам.
Смотрел, как она заботливо помогает матери, и удивлялся: вот умеет же быть нормальной и чуткой.
Правда, уложив мать, Арина вернулась с прямо противоположным настроением. С нескрываемой злостью она спросила:
— Доканать нас решил? Мог бы у меня спросить, а не мать мучить. Ты хоть понимаешь, какой это для нее стресс?!
— Я не ожидал такой реакции, — единственное, что я мог сказать в свое оправдание.
— Ну да, не ожидал. Не понял. Не мог предвидеть! Какой ты все-таки бестолковый! И что только Ксения в тебе нашла? А вообще — два сапога пара… были бы. Но речь сейчас не об этом. Разговор пойдет о разводе. Вернее, об условиях, на которые я согласна.
Вот оно, проявляется ее меркантильная душонка. Только расчет, и ничего более.
Ей абсолютно безразлично, что произошло с Ксюшей. Оказывается, она просто так «ляпнула» про нее. А я в очередной раз повелся на ее ложь.
Ей наплевать на мои обнажившиеся нервы после случайно брошенной фразы.
Ее и состояние матери не волнует. А забота — секундное проявление человеческих чувств. Или, что вероятнее, желание подчеркнуть мою черствость.
Она — страшный человек, которого интересует только выгода.
Ну что ж, я соглашусь на все ее условия. Лишь бы поскорее покончить с ней.
— Значит так, — жестко заявила Арина, — тебе должно быть известно, что нас не разведут без моего согласия. Это факт.
— Арина, вот здесь ты не права. Рома — не мой сын. И ты это прекрасно знаешь. Именно по этой причине нас разведут очень даже быстро.
— А вот теперь ошибаешься ты. Быстро никак не получится. Во-первых, результаты анонимного теста ты можешь засунуть… Ну, сам знаешь, куда. Во-вторых, если ты не согласишься на мои условия, то придется тебе пройти через все судебные процедуры с длительным ожиданием официального ДНК и неоднократными судебными заседаниями.
Слушая ее, я уже понимал, куда она гнет. Однозначно, речь пойдет о приличной сумме. Мерзкая вымогательница! Ну и черт с ней. Соглашаясь на ее условия, я буду знать, что помогаю малышу. Ведь я неоднократно обещал это.
Ее сдвинутые брови и тяжелый взгляд исподлобья говорят о решительности и, наверняка, о достаточно крутых запросах.
Арина выжидает, видимо, давая мне время на осмысление возможной величины суммы, которую она потребует за мое освобождение от ее присутствия в моей жизни.