- Давай лучше я съезжу? - предложила императрица. - Засиделась ведь в Москве, света божьего не вижу. Да и не получается у меня с большим станком для обточки цилиндров без господина Нартова, это ведь его детище. А со штуцерами разберусь, не такая уж это сложная механика. Дорога в Тулу хорошая и не длинная, всего двести верст, а в нашем возке ехать - одно удовольствие, его совсем не трясет.
Действительно, подумал Новицкий, пусть прогуляется, если бабка разрешит. Вроде бы беременным это полезно. Да и мне не помешает в Тулу съездить - в конце концов, оружейному делу меня обучали куда основательней, чем доисторическому станкостроению, на нартовском заводе от меня точно никакого толку не будет.
- Согласен. Коли Анастасия Ивановна против не будет, съездим с тобой в Тулу. А к тебе, Андрей Константинович, скоро ученики прибудут с Урала. Демидов обещал, что не дубы, а лучшие в своем деле. Так что ты к ним присмотрись на предмет того, кого из них после учебы обратно отправить, а кого оставить у себя.
Нартов глянул на государя с некоторым сожалением - мол, да неужели ты думаешь, что этот выжига такого не предусмотрел и не принял каких-либо мер, чтобы самые достойные обязательно вернулись к нему. Во взгляде же Миниха читалось одобрение - надо же, а молодой царь, кажется, и такую акулу, как Акинфий Никитич, уже успел на какой-то крючок подцепить, иначе не предлагал бы подобного. Далеко пойдет юноша, ох далеко, и уже сейчас видно, что не совсем так, как его дед. Тот все предпочитал делать напором да натиском, а у этого любимый метод - резко, но потихоньку. Без, как он сам часто говорит, лишнего визга.
На этом общая беседа закончилась. Нартов пошел на завод, у Елены тоже нашлось что-то срочное, и в кабинете, кроме царя, остался один Миних. К нему у молодого императора было еще два дела.
Ведь если сейчас отправить Христофора Антоновича на Ладогу, то он, скорее всего, не обидится - сам же инициировал всю эту возню с пароходом. Однако может остаться небольшой осадок оттого, что его вроде как оттирают от руководства военным ведомством, где все больший вес обретают Ласси с Румянцевым. Нет уж, на ровном месте создавать почву для обид ни к чему, тем более что подготовка к грядущей войне за польское наследство все-таки куда важнее, чем один пароход, пусть даже и сколь угодно хорошо плавающий.
- В общем, я с тобой, фельдмаршал, хочу поделиться своим беспокойством, - начал император. - Больно уж распутную жизнь ведет польский король Август Сильный, совсем себя не бережет. Тут и пьянки, и пляски до утра, и бабы. Вредно такое в его возрасте, мне это точно Кристодемус сказал. Я даже опасаюсь, не помер бы король. Вот так прямо не взял бы и в самом начале февраля не помер бы. И что мы тогда делать будем, ведь на трон полезет Станислав Лещинский, причем поначалу его поползновения могут увенчаться успехом. Кажется, пора писать диспозицию - какие полки и корабли куда двигать. С прусским королем я уже договорился - часть сил можно будет заранее отправить на его территорию.
- Э...э... ваше величество, - осторожно переспросил Миних, - а ты точно знаешь, что нам уже пора начинать волноваться?
- Абсолютно точно.
Ну и дела, растеряно подумал фельдмаршал. То-то этот Кристодемус так надолго ездил в Пруссию! Получается, что он еще кое-куда успел, подлец. Интересно, как он ухитрился чем-то таким опоить короля, что теперь может гарантировать Петру дату смерти? Знает ведь, что ежели обманет государя в таком вопросе, то ему не жить. Или Шенда не опаивал Августа, а проклял - говорят, он и это может? Ох, грехи наши тяжкие, давно ведь чувствовал, что с этим мерзавцем надо поосторожнее.
Однако фельдмаршал, разумеется, задал совсем другой вопрос.
- Кто, кроме Лещинского, будет претендовать на трон? И кто для нас более желателен?
- Фридрих Август, сын нынешнего короля. И прусский принц Фридрих, жених нашей цесаревны. Кто из них победит - не знаю. Нам, в общем-то, все равно. Правда, там вроде может путаться под ногами еще какой-то португальский инфант, но его как кандидата на победу можно не рассматривать.
Покидая Лефортовский дворец, Миних пребывал в задумчивости. Причем не только оттого, что требовалось срочно готовиться к войне с Польшей, где, как уже сказал государь, лично на нем будет быстрое взятие Данцига. Здесь у фельдмаршала особых сомнений не было, раз надо - значит, возьмем. Христофора Антоновича больше беспокоило то, как изменилась обстановка вокруг молодого царя за недолгое время его, Миниха, отсутствия.
Во-первых, окончательно подтвердилось, что роль Кристодемуса далеко выходит за пределы простой заботы о царском здоровье. Оказывается, он не только врач, но и инженер, только это было бы еще полбеды. Но Шенда, похоже, еще и занимается такими делами, про которые не то что спрашивать - догадываться и то следует, соблюдая сугубую осторожность.