— Вы совсем расстались? — спросила Стешка.
— А как еще можно?
— Не живете вместе?
— Ну нет! Иногда, конечно, заходил ко мне ее сын. Навестить. Уже подрос. Сказались годы, прожитые вместе. Привык он ко мне. Встречаемся, как друзья. Я и сам к нему привязался душой. Хотя жить вот так же далее стало невмоготу.
— А родители у вас есть? — спросила Стешка.
— Имеются. Они далеко. Переписываемся. Живут в Евпатории. В последний раз я у них был пять лет назад. Всей семьей Отдыхать.
— Они одни там живут?
— Да. Я у них тоже — единственный…
— А я никогда не была на море. Ни разу не отдыхала. Только слышала. Теперь уж и не доведется, — вздохнула Стешка.
Александр ничего не ответил. Промолчал.
— А мне вы покажете свои картины? Если можно? — попросила Стешка и добавила: — Правда, я в них не смыслю ничего. Но так хочется взглянуть! Говорят, что в картинах душу художника увидеть можно, его сердце!
— Вы этого хотите? — улыбнулся озорно. И,
повеселев, позвал в свою комнатку: — Вот, смотрите!
Стешка увидела на стенах знакомое до боли… Портрет матери. Вот Варвара достает из печи хлеб. Румяные караваи, кажется, сотканы из тепла и света. На лице тихая, радостная улыбка. На висках, в проседи — капли пота. Руки — в жилистых морщинках. Платок немного сбился. Устала. Но сколько понимания и любви вложено в эту картину. Стешка много раз видела мать вытаскивающей хлеб. Но теперь не может оторвать взгляд:
— Здорово!
А рядом Ленка с Любкой кобылу чистят соломой. Шурка стоит, разомлев от удовольствия. У девчонок глаза и руки горят. Стараются. Почищенная спина клячи попоной прикрыта. Сразу видно, жалеют девчушки кобылу, берегут.
А вот и Стешка… Стоит у окна. Откинута кружевная занавеска. Баба смотрит на дорогу тревожно, выжидательно. Словно судьбу свою высматривает. Где это заблудилась она среди сугробов?
«Бабье лето»… Читает Стешка под картиной. И только теперь поняла, что все эти дни жила на виду у него. И Александр внимательно следит за нею…
Здесь и пейзажи. Родные и знакомые. Вот тропинка убегает в лес. Перескочила через ручеек, запетляла меж заснеженных кустов. «Билет в детство», читает баба название и краснеет. Когда-то по этой заветной тропинке шла на первое свидание.
Где он, тот парнишка? Уже дочку замуж выдал. А она, Стешка, отказала ему. Уехала учиться. Там другого полюбила. А и тот парнишка давно забыл ее… Только вот почему сердцу больно? Уж не оттого ли, что слишком много в жизни ошибок, а тропинка всего одна. По ней и нынче ходит память, но юность не возвращается.
Пейзажи… Их так много, что у женщин глаза разбегаются.
— А вот тут мы с Васей полюбились. Сговорились пожениться! — указала Варвара на две березки у лесной опушки. И погрустнела, притихла.
— Спасибо вам, Саша! — глянула Стешка на
человека, нечаянно всколыхнувшего воспоминания.
— А и на что их увозить от нас? Пусть тут
висят.
Сколько стоют — отдадим. Зачем их в чужие руки? Тут все нашенское — свое! — попросила Варвара.
— Это верно. Как из сердца взятое! Но о том лишь просить можно, — осекла мать взглядом, та умолкла.
— О судьбе картин мы еще поговорим. Это не к спеху. Нам нужно решить более важное, — напомнил Александр.
Стешка напряглась, что услышит она в следующий миг? Ведь с Александром она почти не общалась. За весь месяц, лишь несколькими незначительными фразами обменялись. Она сама не знала, нравится ли ей этот человек?
— Стеша, я для себя сделал выводы. Присмотрелся к вам, к семье. Успел привыкнуть. Хотя, по-своему, я человек нелюдимый. Впрочем, и вы не склонны к общенью и замкнуты. Нет у вас ни подруг, ни друзей. Вы, в отличие от городских женщин, — не тряпочница и не бездельница. Хорошая хозяйка и мать. Прекрасная дочь. Это все — ваши плюсы.
Варваре не терпелось узнать, что же он решил. Она томилась от занудливой вежливости и затянувшегося предисловия.
«Сами знаем, какие мы есть! Чего тянешь, как кота за хвост! Выкладай, что удумал?» — молча торопила человека.
— Конечно, вам нелегко. Нужен не просто мужчина, а хозяин в доме. Я взвешенно все обдумал. Лично с вами, как с человеком, женщиной, ладить легко. Но вот немаловажная проблема стоит препятствием. Из меня никогда не получится хозяин. Я многого не знаю и не умею. А без этого не имею права предлагаться в мужья, — вздохнул Александр.
— Не умеете или не хотите? — уточнила Стешка, глянув в глаза человеку.
— Хочу, но не умею…
— И это не самое главное. Научиться можно всему, было бы желание. Но и его мало. Все зависит от вашего отношенья ко мне и семье. Если мы вас устраиваем, есть смысл продолжать разговор. Ну а коли не подходим, расстанемся.
— А вдруг окажусь плохим учеником?
— Это не разговор! Неуверенным в себе бывает лишь не определившийся для себя человек. Если вам нужно еще время, живите! Вас никто не торопит.
— Спасибо, Стеша! Мне неловко было самому о том просить. Я очень признателен вам за понимание.
Варвара далеко не все поняла. Осерчала лишь, узнав, что предложение Стешке художник делать не спешит.
«У, лешак болотный! Еще и корячится, как говно на ветке. Тож мне — жених! Каб не Стешка, пороги наши не топтал. Ишь, окаянный! Вот съезжу в райцентр еще! А надо будет, из области мужука по объявленью стребую! Ничего! Сыщем! Еще какого отхватим! Не косые, не горбатые! Не старые! В самой поре!» — пошла от стола, поджав губы обидчиво. И только вытерла уголком платка слезу — в дверь постучали.
Почтальонка, ступив через порог, засыпала извинениями. Мол, пенсии разносила последнюю неделю. Недосуг было сюда прийти. Вот так-то и получилось, что скопились три письма…
Варвара вырвала их. Сразу видно — заждалась. И, выпроводив почтальонку, сунула письма Стешке:
— Читай! Сдается, что тут твоя судьба! — Глянула на Александра победно. Тот вышел из-за стола, скрылся в своей комнате за занавеской. Притаился.
Стешка вскрыла конверт. Читала вслух:
— «Здравствуйте! Обращаюсь к вам по объяв- ленью в газете. Понимаю, что уже есть варианты и, возможно, вы на что-то решились. Но все ж рискну, ведь причина моего опоздания уважительна. Я лишь три дня назад освободился из зоны и стал свободным человеком. Думаю, вас это не испугает. Получил срок по собственной глупости, за доверчивость. Теперь такое наказуемо. Получил урок на будущее. Ну а теперь об остальном: мне скоро исполнится тридцать два года. Официально — не был женат и детей нет. Профессий много. Умею сапожничать, плотничать. Разбираюсь в технике — ремонтировал телевизоры. Даже коммерцией занимался. Но торговать не люблю. Деревенскую жизнь знаю, когда-то в детстве жил у бабки, гонял лошадей в ночное. Думаю, сумею и с остальным справиться. Уверен, что понравлюсь вам. Я — простой человек! И воспринимаю жизнь такою, какая она есть! Бесхитростная, как деревенька. Если вы согласны, дайте телеграмму мне. Я приеду! Иван…»
— Вот это человек! — причмокнула Варвара губами громко. И велела: — Отпиши ему! Нехай едет! — глянула на занавеску, отделившую Александра, искоса.
— Да подожди ты! Другие письма давай читать! — напомнила Стешка.
«Наверное, ты и есть та лапушка, какую я всю жизнь ищу! Я так люблю деревенских баб! Они, как зимние яблоки, со временем лишь вкусней становятся. Я — клевый хахаль. И возраст не испортил. Не лысый, не горбатый. Не косой! И не беззубый! Все мужское — безотказно. Думаю, в обиде не будешь!» — покраснела Стешка, не зная, читать ли дальше.
— Тьфу! Черт срамной! — сплюнула Варвара. И, шельмовато глянув на Стешку, попросила читать дальше.
— Раньше у меня было много женщин. Но теперь решил остепениться и стать семейным человеком, грея по ночам одну — какая станет моей. Ты не сомневайся, я с тобой сживусь. Во всех отношеньях. Потому что считаю себя — полноценным мужиком. А такие теперь — редкость. Так что не медли. Черкни, что хочешь скорее познать меня, — и я примчусь. Андрей…»