Однако поскольку он, разумеется, понимал, что должен жениться на девушке безупречного происхождения, то был вынужден признать: Гарриет подходит ему значительно лучше любой другой девицы на выданье из его окружения. Вот только все это было чересчур обыденно. И хотя молодой человек не имел ни малейшего желания жениться против воли своей семьи, он все же хотел выбрать себе жену самостоятельно. И уж точно не видел ее в девушке, которую знал чуть ли не с колыбели.
Джилли пытался представить себе, каково это – родиться не герцогом, а кем-то совершенно незаметным. Желательно, разумеется, не в самых низших слоях общества, потому что это было бы совсем неприятно. Возможно, ему пришлось бы жить, к примеру, в хижине с протекающей крышей… его могли насильно завербовать во флот… или даже (из-за маленького роста и худощавого телосложения) он мог попасть в рабство к трубочисту. Его светлость понимал, что быть седьмым герцогом Сэйлом гораздо лучше, чем учеником трубочиста, но, тем не менее, участи обоих предпочел бы судьбу никому не ведомого мистера Дэша.
Джилли начал мысленно рисовать себе жизнь простого мистера Дэша и все еще был погружен в приятные, хотя и далекие от реальности размышления, когда экипаж заехал во двор его особняка на Керзон-стрит, заставив герцога вернуться на грешную землю. Мистер Дэш обитал в одном из уютных домиков на тихой окраине Лондона и возвращался домой после веселого вечера с друзьями, вдоволь наигравшись в кости и до колен промочив ноги. Он отпирал дверь собственным ключом, и никому не было ни малейшего дела до того, где он был или что там делал. Никто из слуг никогда не знавал его отца. Да и слуг-то у него почти не было, разве что кухарка и пара горничных, ну и, – продолжал мечтать герцог, – возможно, конюх. Должен же кто-то ухаживать за его лошадьми. Управляющие, дворецкие, лакеи и личные слуги были излишеством, совершенно неведомым мистеру Дэшу. Родственников он тоже не имел. Или, может, все-таки один-два кузена? Герцогу никак не удавалось сложить об этом мнение, потому что, хотя определенная разновидность кузенов мистеру Дэшу явно не помешала бы, их наличие неизбежно означало также и присутствие дядьев, а дядьев у мистера Дэша не было. Нет, нет, ни одного дяди, живи он хоть в сотне миль от Лондона и никогда не покидай своего дома. И, думал герцог, наслаждаясь своими мечтаниями, у мистера Дэша не было ни духовника, ни главного управляющего, ни достоинства с традициями, о которых следовало бы радеть.
Именно в этот момент герцогу и пришлось вернуться на землю. Его экипаж остановился, и в окно он увидел не уютный маленький домик в длинном ряду таких же неприметных зданьиц, а впечатляющий фасад Сэйл-хауса. Пока Джилли удивленно моргал, привыкая к действительности, чьи-то невидимые руки распахнули огромные двери дома, в проеме возникла внушительная фигура дворецкого, и по лестнице поспешно спустились двое лакеев с носильщиком, торопясь открыть дверцу экипажа, опустить ступеньки, откинуть плед с коленей его светлости и помочь ему сойти на землю. За ними шел стюард, мистер Чигвелл, зорко наблюдая за каждым их движением и намереваясь первым почтительно поприветствовать господина.
Герцог расхохотался.
Старший из двух лакеев, фигурировавший в бухгалтерских книгах Скривена как «лакей герцога», так и остался стоять с согнутой рукой, на которую, выходя из экипажа, должен был опереться его светлость, и с бесстрастно застывшим лицом, больше походившим на маску. Но лакею помладше тихий смех герцога показался таким заразительным, что он совершенно забылся, позволив себе улыбнуться в ответ. Мистер Чигвелл, тоже слегка оторопевший от веселья хозяина, взял это на заметку и мысленно отрепетировал суровую отповедь, которую ему предстояло вскоре обрушить на провинившегося юношу.
Герцог взял свою трость из черного дерева, пригнулся, чтобы не зацепиться высоким цилиндром из бобрового меха о крышу экипажа, и легко спрыгнул на землю, проигнорировав как ступеньки, так и предложенную для опоры руку. Мистер Чигвелл и носильщик дружно бросились вперед, чтобы предотвратить вероятное падение, и испуганно воскликнули:
– Ваша светлость!
– О, прошу вас, не стоит! – дрожащим голосом взмолился герцог. – Я и так едва успокоился!
Мистер Чигвелл вежливо поклонился, но на его лице отчетливо читалась растерянность.
– Я рад видеть вашу светлость в хорошем настроении, – с сомнением в голосе произнес он. – Не угодно ли войти в дом? Вы, верно, устали с дороги. Я велел накрыть для вас стол в Голубом зале.
– Спасибо, – кивнул герцог.