Клим наконец-то убрал руку с моего подбородка.
Я впервые за пять минут смогла выдохнуть из легких воздух, наполненный углекислым газом и ядом, которым меня отравил разъярённый Клим.
– Андреева, что уставилась? Иди работать. Отчёт жду к утру.
Стремительно подскочив со стула, кинулась в уборную. Слёзы застилали глаза, в горле застрял ком негодования. Как он посмел так со мной поступить? Как?!
Я работаю на Красовского целых два года!
Пришла к нему на практику после третьего курса юридической академии МВД, да так и осталась. Со связями моего отца могла устроиться хоть куда, хоть в Министерство МВД. Выбрать себе самое теплое местечко, засесть там основательно. Меня – Полину Игоревну Андрееву никто никогда бы не сдвинул с места, пока жив мой отец.
Но я же воспитана не папой, а мамой! Поэтому выбрала самое жуткое место на свете, какое только могла – теперь я служу в отделе полиции, который занимается розыском малолетних преступников, предотвращением крупных преступлений, связанных с подростками.
Моя работа мне нравится!
А вот начальник – не очень. Ему чуть за тридцать. Он красив, как Аполлон, ужасен в гневе как Зевс.
Конечно же, он не женат. Какая адекватная девушка пойдёт за него замуж?
Никакая!
А такому самовлюблённому снобу только Марью Искусницу подавай! На меньшее он не согласен.
Едва удалось справиться со слезами отчаяния и обиды, умылась и отправилась на рабочее место.
– Андреева, где проветриваешься? Красава заходил. Дал указания посетить завтра два адреса.
– Хорошо, – послушно пролепетала я, не глядя в глаза старлею Васюте.
С трудом дождалась окончания рабочего дня. Едва часики пробили 19.00, накинула поверх служебной формы серый плащ, кинулась к остановке трамвая.
Ровно через остановку вышла, внимательно осмотрелась по сторонам. Слежки нет. От этого Клима можно ожидать чего угодно! Прохиндей. За два года работы с ним привыкла даже по телефону лишнее не говорить.
Её авто я увидела сразу…
Даже темным осенним вечером дорогущий автомобиль Виталины Андреевой тяжело не приметить. Он выделяется среди других автомобилей среднего класса.
Сестра услужливо открывает переднюю пассажирскую дверцу, и я быстро заныриваю в теплый салон.
– Привет, – плюхаюсь в мягкое кожаное кресло, тянусь к холёной щеке Виты, чмокаю. – Соскучилась, – мямлю радостно. – Давно не виделись!
– Сама виновата, – цедит гневно Виталина, стреляя в меня карими глазами, обрамленными пушистыми приклеенными ресницами.
– В чем?
– Тем, что работу такую выбрала.
–Вита, он не отпустил меня в отпуск, – реву в голос. – А мой Ванечка уже ждет в Крыму, сюрприз приготовил. Я ведь даже не смогла признаться Климу, что этот отпуск очень важен для меня. Для нас с Ванькой! Ведь он первый совместный! Мы хотели… мы хотели… – плачу в два ручья. Нахожу поддержку в гневном взгляде Виталины.
– Прекрати, – сестра притягивает меня к себе, – Вы хотите отметить помолвку? Изверг! – шипит в сторону моего злого босса.
– Да, – шепчу, глотая слёзы. – Но не могла же я рассказать об этом майору. Если Клим узнает, что у нас с Ваней неуставные отношения, нас обоих попрут взашей из отдела.
– Вот, и здорово! – радостно шипит Вита. – Папа устроит Вас на теплые местечки.
– Я не хочу теплое местечко! Мне нравится моя работа, – хриплю самозабвенно. – Ваньке тоже.
– Хорошо, – цедит Вита. – Ты поедешь отдыхать, а я …
– Что ты? Я не понимаю, – слезы разом высыхают.
– Я заменю тебя!
– Ты… – у меня нет слов.
Понимаю, что это в корне неправильное решение! Вместе с этим осознаю, что это единственный выход из возникшей ловушки. Если не дают отпуск, надо выкручиваться!
Глава 3
Виталина
– Витёк, вставай, – папа открывает дверь спальной комнаты, и, пропустив вперёд себя Виски, входит в мою полутемную берлогу.
Из щели между задвинутыми плотными шторами уже проклёвывается солнечный свет, напоминая, что наступил абсолютно новый день.
День, которого я боялась и ждала.
Американский кокер спаниель палевого цвета весело болтает длинными меховыми ушами и норовит забраться ко мне в кровать, но папа стоит на страже моих частных владений, не дает собакену расположиться на дорогостоящем шелковом постельном белье.
– Папа, я же просила не называть меня Витьком! – взвыла я обреченно. – Не дай Бог услышат посторонние! В жизни не отмоюсь от кликухи.