– Из-за тебя упустили. Вырядилась!
Сквозь незримую вату в ушах, слышу, как хирург отчитывается перед нами:
– Пуля прошла рядом с сердцем. Везучий Ваш майор. Вторая пуля задела важную артерию, но так как скорая подоспела вовремя, потеря крови была небольшой. Сейчас состояние тяжелое удовлетворительное.
Не понимаю последних слов, уточняю:
– Майор будет жить?
– Будет жить, бегать. Не сразу. Месяц посидит в кабинете, бумажки поперекладывает.
– Спасибо, доктор.
– Сутки майор пробудет под наблюдением в реанимации. Завтра сможете навестить.
Домна толкает меня в плечо:
– Поехали на службу. Завтра вернемся.
– Можно остаться здесь?
– Нет! – тащит меня как ребенка на выход.
Сутки проходят как в сомнамбулическом сне. Не понимаю, что делаю, что говорю.
Вроде я есть. Вроде меня нет.
Каждую минуту проверяю мобильный, вдруг Клим напишет эсэмэс.
Ничего.
После обеда, так и не дождавшись Доминику, еду на такси в больницу.
Выясняю, куда его перевели, топаю в отделение.
Перед палатой Клима расчесываю рукой спутавшиеся за сутки волосы, облизываю губы. Нельзя же предстать перед майором в непотребном виде.
Протягиваю руку, чтобы открыть дверь, и от неожиданности вздрагиваю, когда полноватая женская рука ложится поверх моей.
– Стоп! Кто такая? Куда!
Нервно сглатываю, смотрю на врача, представляюсь:
– Полина Андреева, младший лейтенант.
– Полина Андреева, часы приема указаны на табличке в холле, а сейчас к майору пропуск открыт только для близких. Если Вас интересует его состояние, то оно среднее удовлетворительное.
– Так я… – думаю, как представиться, – я близкая.
Врач улыбается:
– У майора сейчас жена, а ты позже приходи. В часы приема, – тихим сапом отодвигает меня от дверей.
– Какая жена? – визжу я.
– Красовская Софья Ильинична, – резко отвечает врач.
– Она ему никто. Я его девушка! – срываюсь на крик.
– Майору нельзя волноваться! Вы здесь скандал решили закатить? – угрожающе шипит.
Вижу по гневным взглядам врача и двух церберов – медсестер, что они готовы вытолкать меня взашей.
Если бы не моя форма полицейской ищейки, они бы точно воспользовались правом спустить с лестницы… недалекую любовницу героя – майора, защищающего их покой, детей.
Слезы застилают глаза. Сажусь на лестнице между этажами, не могу идти дальше. Ничего не вижу.
– Что случилось? – теплая рука гладит по голове. – Поля, майор умер?
Мотаю головой. Вытираю глаза тыльной стороной ладони, чтобы рассмотреть говорящую.
Доминика.
– У не-го же-на Со-фа-а. Меня прогнали, – шепчу сипло, стараясь не рыдать.
– Вот как?! Пойдем! – крепкие руки поднимаю меня, тащат вниз, заботливо усаживают в машину.
Глава 45
Виталина
Мобильный разрывается уже минут тридцать, а я по-прежнему сижу в пижаме с сердечками в уютном итальянском кресле в шикарной двухуровневой квартире Доминики.
Молодая женщина приносит мне вторую чашку кофе, садится рядом:
– Ответишь на звонок.
– Не-а.
Сама берет мою трубку, отвечает:
– Доминика Чайковская, коллега Андреевой Полины.
– Где Ви… Полина? С ней всё нормально? – до меня доносится взволнованный голос сестры.
– Она в полном порядке, но не может подойти к телефону.
– Скажите ей, что это очень срочно по поводу нового папиного проекта.
У Домны округляются глаза, и синева в них становится как чернила у ручки.
– У Полины нет отца.
– Блин. Это по поводу проекта моего отца, – пищит Полинка, пытаясь изменить голос.
– Перезвоните! – Домна нажимает отбой.
Я благодарно киваю. Пусть сестра делает что хочет, в конце концов всё исправимо, кроме того, что произошло со мной.
Кусаю губы, смотрю на новую подругу. Она уже в кителе, в юбке, при марафете.
Присаживается на краешек софы, напротив меня, улыбается краешками губ.
– Знаешь, Полина, как бы сейчас тебе не было больно, через время ты поймешь, что это к лучшему. Майор – он лучший человек из тех, что я знаю. Защитник чужих интересов. Но вот для хрупкой нежной женщины, это не лучший выбор. Вечные отлучки, недосказанности, опасности.
Сегодня жив, здоров. А что завтра?
Домна опускает глаза в пол, затем встает, уходит в комнату. Возвращается с фотографией в траурной рамке. Протягивает мне.
Недоуменно смотрю на молодого мужчину в полицейской форме.
Мой любимый муж – Чайковский Валерий, погиб при исполнении.