Он не воевал. Не гонялся за отъявленными бандюгами. Не перекрывал наркодельцам кислород. Не отнимал живой товар у торгашей. Никогда не рисковал как твой майор.
Но он умер, оставив меня сиротой.
Я навещаю его могилку каждую субботу. Если хочешь, можем завтра махнуть к нему! – слабая улыбка озарила лицо женщины. – Я Вас познакомлю, расскажу о нем.
Из синих глаз вытекла слезинка.
Не думала, что сильная Доминика умеет плакать. Мою депрессивную меланхолию тут же смыло, я поднялась с кресла, подошла к ней, села рядом, обняла за плечи.
– Знаешь, я не падкая на мужиков. Просто майор очень напоминает Валерку.
– Если бы ты заранее знала, что он оставит тебя… ты бы вышла за него?
– Конечно!
– Вот видишь…
– Вижу. Но у тебя ситуация другая. Софа его бывшая, она очень настырная, просто так Вас не оставит.
– Я буду бороться.
– Боец, – улыбнулась Домна, поднимаясь на ноги, – ты здесь останешься или на работу со мной?
– Я в больницу. Вдруг удастся прошмыгнуть. Не вечно же Софа будет изображать страдающую у кровати женушку.
Набираю Васюту:
– Василевский, возьму на сегодня отгул. Очень надо. Сообщишь в кадры?
– Хорошо, – недовольно соглашается.
Еду в больницу. Обдумываю сложную ситуацию – Софа появилась из ниоткуда, заняла мое место. Если бы майор был со мной, он бы помог мне. А так непонятно как поступить лучше.
Уже в больнице не решаюсь сразу навестить Клима, начинаю с Ванечки.
Вхожу беспрепятственно в палату. Замираю, подперев косяк.
– Не может быть!
Софа, сидящая на стуле рядом с Ванькой, поворачивает ко мне невыспавшееся лицо.
– Полина? – удивляется так, будто я здесь лишний элемент, упавший с неба.
Верчу головой, перевожу ошарашенный взгляд с счастливого Ванечки на женщину.
– Полина, – верещит Ванька, и его серые глаза блестят от слез. – Это моя настоящая мама! Представляешь, она меня нашла. Десять лет искала. И нашла.
– Разве она тебя потеряла? – глупо спрашиваю я, сползая по стенке на пол.
– Да. Мама оставила коляску со мной маленьким около магазина, и меня украли.
Слезы застилают глаза.
Я в реальном проигрыше.
Кукушка обошла меня по всем фронтам.
Слезы градом заливают лицо, вытираю их тыльной стороной ладони.
Поднимаюсь. Заставляю себя взглянуть на Ваньку. Я впервые вижу его по-настоящему счастливое лицо. Не стоит портить момент.
– Ванечка, я очень-очень рада за тебя, – ласково глажу по свисающему краю одеяла. – Мне пора.
– Ты придешь?
– Конечно! – заученно отвечаю. Но в душе уже знаю, что мы больше никогда не встретимся.
Выхожу за дверь. Сил нет идти, ноги подкашиваются. Падаю в кресло, роняю голову на колени.
– Я попрошу тебя никогда… Слышишь, никогда не приближаться к моему сыну.
Возле меня вырастает ненавистный силуэт Софы.
– Ты лишена прав! –шиплю бессильно. – Сама собственноручно сдала малыша в детский дом!
– Это было давно! Сейчас я другая. Не тебе меня судить. По поводу прав – я уже подала документы на восстановление меня в статусе матери.
– Ваня уже взрослый мальчик, скажи ему правду, как бросила его как ненужную куклу.
– Иди скажи! Отними у него радость. Пусть тебя ненавидит лютой ненавистью. А то что ни слово, то у него Полина. Полина то, Полина это…
– Стерва! Пошла ты. – С трудом поднимаюсь, шатаюсь как пьяная. Тычу пальцем в красивое холеное лицо:
– Если обидишь Ваньку, я тебя…
Надменная улыбка пересекает лицо чужой женщины. Женщины, отнявшей мою надежду.
Бреду по этажам, ищу туалет.
Ополаскиваю лицо ледяной водой, становится чуть легче. Но спазмы по-прежнему сотрясают тело.
Дрожащими неуверенными руками открываю дверь в палату Клима. Осторожно вхожу, стараюсь не шуметь.
Нерешительно замираю у кровати.
Хочу броситься к Климу, обнять его, расцеловать, но трубки, бинты и его бледное лицо останавливают.
Не знаю, как долго простояла, разглядывая мелкие морщины вокруг любимых глаз, пока мой взгляд бродил по чужому лицу, ставшему мне родным всего за две недели.
И тут я подскакиваю, когда майор, не открывая глаз, обращается ко мне:
– Ромашка, кокос, дорогой парфюм… Полина…Прошу тебя уйди.
– Уйти? – переспрашиваю, думаю, что ослышалась.
– Уйди!
– Климушка, ты устал? Хорошо, я позже зайду.
Не хочу понимать, что он говорит мне.
– Совсем уйди из моей жизни. Ты меня предала. – Клим протягивает руку, нажимает на кнопку.
В комнату тут же вбегает медсестра-цербер.
– Я устал от посетителей, – цедит майор.