- Подвинься,- говорит,- отец...
Кто я такой? Ни вождь, ни гений...
А вот признал во мне отца –
И сделал это от лица,
Как говорится, поколений.
Достанет ли ума и сил?..
Как говорится, всё по плану,-
И не обидно – сыном был,
Теперь отцом, как видно, стану.
Под Новый год заместо льгот,
Не в ублажение гордыне,
Я наречён отцом. Отныне
Особый возраст настаёт.
Я был помилован свинцом,
Но время милостей не знает,-
Признает или не признает,
Что я достоин быть отцом?
Под домом
Под домом
в катакомбах
водку пьют.
Там разговоры и ужимки грубы,
Там парового отопленья трубы
Дают тепло и создают уют.
Там
целый город
размещён в подвале:
Гаражи, мастерские и склады –
А значит, недалёко до беды,-
И так не раз пожарных вызывали.
Там, после перекуров и работ,
Сойдутся двое-трое у котельной –
И сразу же
идейно к ним примкнёт
Какой-нибудь философ самодельный.
По-быстрому бутылку принесут,
И начинают
разговор толковый,
И учиняют
жизни
трезвый суд,
Пока не постучится участковый.
За ним
всегда
влачится длинный хвост
Просителей и жалобщиков рьяных.
И участковый,
заступив на пост,
По долгу службы
пресекает пьяных.
Просители и жалобщики
Врут.
И, не скупясь на преувеличенья,
Обиды, нелады и огорченья
Спешат поведать в несколько минут.
А пьяные не ведают вины
И норовят спасти хотя бы пиво,-
Они бутылку прячут торопливо...
Беспечные
наследники
войны!
(- Что медлишь, участковый! Отчего
Не принимаешь мер? Какая сила
В твоё, солдат, проникла существо
И эту руку приостановила?)
Фонариком расталкивая тьму,
Он щурится,
бутылку разбивая.
Как вдруг начнёт мерещиться ему
Забытая ночёвка фронтовая...
Он смутно видит
угол тёмный свой,
Он думает бессвязно и сердито
О тесных нарах дружбы фронтовой,
О катакомбах фронтового быта.
Там,
рядом с Волгой,
страх переборов,
Он делит спирт надёжно и сурово
На трубах отопленья парового,
Перед началом уличных боёв.
Над домом
После праздника – затишье,
Но уже,
уже,
уже
Кто-то топает по крыше
На десятом этаже.
После праздничной бодяги
Встать до света – не пустяк.
Вкалывают работяги
На высоких скоростях.
Рождество отпировали –
Управдому исполать.
Хорошо в полуподвале
На фундаменте плясать.
А наутро, по авралу,
Снег бросать с домовых крыш.
После праздника, пожалуй,
На ногах не устоишь.
Крыша старая поката,
Не видна из-подо льда.
Гиря, ломик и лопата –
Все орудия труда.
Богу – богово, а кесарь
Всё равно своё возьмёт,-
И водопроводный слесарь
С крыши скалывает лёд.
Приволок из преисподней
Свой нехитрый реквизит.
После ночи новогодней
Водкой от него разит.
Он с похмелья брови супит,
Водосточную трубу
Гирей бьёт, лопатой лупит:
- Сдай с дороги, зашибу!
Снегом жажду утоляя,
Дышит-пышет в рукава
Молодая, удалая
Не кружится голова.
Потому что он при деле,
И, по молодости лет,
Не томит его похмелье,
И забот особых нет.
Хороши работы эти
Над поверхностью земли,-
Предусмотрены по смете
Сверхурочные рубли.
Хорошо, что этот старый
И усталый талый лёд,
Падая на тротуары,
Расшибается вразлёт.
* * *
Неровный строй домов сутулых,
Всё в мире знающих про всех.
Лебяжий –
только переулок,
Не улица и не проспект.
Да и не переулок даже,
А так, проулок в сто шагов,
Без лебедей и берегов –
И всё ж воистину Лебяжий.
* * *
Памяти С.Гудзенко
Полумужчины, полудети,
На фронт ушедшие из школ...
Да мы и не жили на свете,-
Наш возраст в силу не вошёл.
Лишь первую о жизни фразу
Успели занести в тетрадь,-
С войны вернулись мы и сразу
Заторопились умирать.
* * *
Ну, а дальше что? Молчанье. Тайна.
Медсестра лениво прячет шприц.
Четверо солдат – не капитаны,
И комбат – Протасов, а не принц.
И не Эльсинор, а край передний,
Мокрый лог, не рай, а сущий ад.
Знал комбат, что делает последний,
Как в газетах пишется, доклад.
Волокли его на волокуше,
Навалили ватники – озноб.
Говорит. А голос – глуше, глуше,
До глубин души – и глубже, в души,
Как в газетах пишут – до основ.
Молвит, умирая: или – или,-
Долг – стоять, но право – отойти.
Егерей эсэсовцы сменили,
А у нас резерва нет почти.
Слева полк эсэсовский, а справа...
Не договорил...
Навечно смолк...
Есть у человека – долг и право...
Долг и право... долг и право... Долг...
* * *
Просыпаюсь и курю...
Засыпаю и в тревожном
Сне
о подлинном и ложном
С командиром говорю.
Подлинное - это дот
За берёзами, вон тот.
Дот как дот, одна из точек,
В нём заляжет на всю ночь
Одиночка пулемётчик,
Чтобы нам ползти помочь.
Подлинное - непреложно:
Дот огнём прикроет нас.
Ну, а ложное - приказ...
Потому что всё в нём ложно,
Потому что невозможно
По нейтральной проползти.
Впрочем... если бы... сапёры...
Но приказ - приказ, и споры
Не положено вести.
Жизнью шутит он моею,
И, у жизни на краю,
Обсуждать приказ не смею,
Просыпаюсь и курю...