Уже зажгли факелы, и яркие огни горели по всей крепостной стене. Есень повел головой, хоть все равно не угадать отсюда княжича Арсея. Сотник пробасил:
— Свои!
Его узнавали по голосу: такого сиплого баса больше ни у кого быть не могло. Но решетка все-таки не шелохнулась, пока не подъехали ближе.
— Поймали, — сказал стражник без удивления. — Долго вы что-то.
— Да эта бестолочь по лесу кругаля давал, — кивнул на беглеца сотник.
Есень вглядывался в людей за воротами, но знакомой фигуры — высокой, с широким разворотом плеч, прямой, точно черенок метлы проглотил, — не видел. Что же это княжич не ждет свою игрушку? Есень глянул на замок, удивленный темными провалами окон.
— Княжич Арсей уже почивать легли. Велели не беспокоить, — зевнул стражник. — А князю сейчас доложат.
"Ненавижу", — подумал Есень, скатываясь с седла.
"Ненавижу!" — Арсей стискивал кулаки, глядя из темной спальни, как мешком падает с коня помощник мельника. "Увалень деревенский, сопля, недородок. Еще и бежать вздумал. Зачем, спрашивается? Ненавижу!"
Он возненавидел эту веснушчатую рожу — в тот момент радостно улыбающуюся, — когда вед дошел до толпы и ухватил за плечо рыжего парня в расшитой петухами рубахе. Улыбка смялась недоумением, а потом, как вытолкали и поставили перед княжичем, — испугом. Упало в тишине:
— Подковник.
Рыжий все хлопал глазами, и снова улыбался, но уже как улыбаются ребенку, услышав глупую шутку. Арсей же стиснул кулаки: "Ненавижу! Верховный, за что?!" Ему — княжичу, что в гербе носит три луча восходящего солнца; воину, которому прислали первое приглашение на королевский турнир за два года до совершеннолетия; наследнику одного из старейших родов, — деревенщину сопливую в подковники?! "Ненавижу!"
Обряд в день совершеннолетия давно проводили лишь по традиции. Никто, даже специально приглашенный вед, не думал, что закончится он так. С тех пор, как ушли за горы, на новые земли, не случалось близких подковников. Уж несколько поколений не случалось. А княжичу Арсею подгадила судьба. Подгадила, хоть и называют это милостью. Что теперь прикажете с этим рыжим увальнем делать? Даже убить нельзя: смерть из-за угла, да по расчетливому приказу — гадкая смерть. А он еще бежать задумал, дубина мельничная.
Арсей видел, как рыжего вели в замок. Сотник топал следом, и даже на подзатыльник беглецу не решился. Носятся с деревенщиной, как с тухлым яйцом. Он, видишь ли, княжеский подковник.
…Первый раз княжич услышал это слово лет в восемь. У него тогда был наставник из тех, что положены благородному отпрыску — чтобы не только мечом махать и верхом ездить, но и немного считать-писать мог. Наставнику Пенту было годов на пять более, чем сейчас Арсею, но казалось тогда: взрослый, мудрый. У него и спросил княжич, кто такие подковники.
Пент пошуршал во дворе, мелькнул в дверях конюшни и только затем поманил княжича в сад. Там они присели на посыпанную песком тропку, и наставник выложил рядком подкову, соломинку, тонкую веточку и нитку. Провел рукой, сглаживая песок. Потом согнул соломинку дугой и поставил воротцами, воткнув оба конца.
— Видишь?
— Ну?
— А теперь вот так, — Пент вытащил соломинку и показал на два оставленных ею следа. — Вот представь, что мир наш — плоский, как этот песок. И каждая точка на нем — человек. Вот человек, и вот человек, — наставник снова повел пальцем над следами от соломинки. — Живут эти двое, ничем не связанные. Понимаешь? — глянул с сомнением на княжича.
— Ну!
— "Ну", — передразнил наставник. — Не на конюшне. Вот в нашем, плоском мире, эти двое никак не связаны. Но если подняться над миром, — Пент снова воткнул соломинку, — то между ними видна несомненная связь. Вот такая, тоненькая. Или вот такая, — он водрузил подкову аркой, приподнял, показывая два оставленных концами следа, и снова поставил на песок. — Железная связь. Или вот такая, — он воткнул веточку, на нее повесил нитку, так, чтобы концы коснулись песка. — Разная. Нитка, это так — тьфу. Веточка там, или соломинка — тоже. Но если вот такая, — наставник коснулся подковы, — то ее уже не разорвать. Нерушимая связь. Потому и зовут таких людей — подковниками. Что за связь между ними — разве что Верховный знает. Может, друзья. Может, враги лютые. Может — возлюбленные. Трис и Изослова, помнишь?
Княжич кивнул. Легенду о вечных любовниках он уже слышал.
— Вот, тоже — подковники. И князь Денес с кочевниками схлестнулся не только по своей воле. Вождь их ему подковником был. Так что какая связь, и кто чью судьбу себе перетянет или на себя перевернет — не угадаешь. Вон, тебе как восемнадцать отсчитают, тоже веда пригласят. Хорошие деньги ему отвесят. Лишь бы проверил наследника: нет ли подковника поблизости. Вроде как у каждого есть, но мир большой, может в дальних землях затеряется. А поблизости найдется, — наставник провел пальцем по железному изгибу, — нерушимая связь.