На пути встретился алхимический магазин "Смерть безкопытным". Табличка на двери гласила, что его хозяин - алхимик Духмар. Миранда с любопытством заглянула в окно, но из-за бликов на стекле, так ничего и не увидела.
- А что там может быть? - спросила она Пинка, который, в неопределённости, почёсывал бороду.
- Ну что там может быть? - ответил за гнома Дроут. - Яды всевозможные. Отрава, короче.
- Да, - согласился Борн. - Судя по названию, там наших не любят.
- Это точно, - весело подтвердил Грог. - Шансы остаться в живых, только у Жоры с Люськой.
Миранда подошла к двери магазина и дёрнула за ручку. Дверь оказалась заперта. Она даже не шелохнулась.
- Ну вот - я же говорил! - засмеялся Дроут. - Они сами копыта отбросили!
Рядом разместился другой лабаз, который заинтересовал уже Руди. На пёстрой вывеске местный художник написал большими красными буквами: "Галантерея". Чуть пониже, синим и зелёным цветами и, буквами, размером поменьше основного названия, было дописано: "Отдел чар и медицины". "Парфюмерный отдел". Хозяин Люкмар. Недоброжелатели, за глаза, прозвали его Вонявка, а особо неугомонный противник написал это прямо на стене магазина чёрным углём. Ситуацию, для хозяина, осложняло то, что стена имела шероховатую поверхность и не очень-то поддавалась мытью, а без конца её перекрашивать, не было ни сил, ни времени. Да и денег это стоит... Решительно войдя внутрь, все женщины тут же направились к прилавку парфюмерного отдела. Они и не подозревали о том, что повальские магазины здешним в подмётки не годятся. Флакончики с благовониями занимали полки и витрины, переливаясь разными цветами. Как пожаловался хозяин магазина, у местной копытной публики всевозможные духи и ароматные масла не очень-то пользуются популярностью. Выручают торговцы из восточных районов, которые сбывают продукцию в неведомых землях. Люкмар тяжело вздохнул, но, когда женщины отоварились по полной программе, уже вздохнул с облегчением. Но тогда, когда, не смотря на протесты сопровождающих мужчин, они скупили ещё целый прилавок, продавец уже пребывал в очень благодушном настроении. Даже в радостном.
- Кто всё это понесёт? - недовольно спросил Грог, наклонясь к уху Борна.
- А-а-а! - обречённо промычал варвар. - Вон у Дроута спина свободная. Бурдюк с пойлом мы уже прикончили...
Вонявка прыгал от радости. Решив, что ему в руки идёт удача, он решил использовать привалившую фортуну на всю катушку, а заодно, избавиться от залежалого товара. Он с азартом, взахлёб, рекламировал растительную парфюмерию:
- Есть папоротники: с запахом лимона, яблок, роз и апельсинов. Можно и ещё кое-что найти. Если переложить листьями душистых папоротников постельное бельё, то оно сохраняет аромат, даже после нескольких стирок.
- Нам-то это зачем? - пожал плечами Дроут, вспомнив запахи, витающие в его родном стойбище и, с омерзением на лице, потряс головой, отгоняя наваждение.
От нахлынувших на него воспоминаний, орка перекосило.
- Как же-как же! - не сдавался Люкмар. - Если переложить листьями ваши вонючие носки на ночь, то от вас ни одна женщина не убежит, а любовница не вытолкает взашей. К тому же, приходя в гости, не надо будет искать предлог для того, чтобы не разуваться. Я повторюсь - запах останется даже после неоднократной стирки, если вы, конечно, не брезгуете этим занятием.
- Меня не пустят, если я не сделаю обратное, - возразил Дроут. - В некоторых наших племенах специально натираются вонючими мазями, иначе ты женщине будешь неинтересен. И наоборот. Короче - пахнут все...
Несмотря на безразличие мужского костяка к подобным травкам, женщины проявили к ним неподдельный интерес и найдя запах папоротника очень привлекательным, приобрели ароматизаторы. Лучше бы они этого не делали, потому что после этой продажи Вонявка обнаглел в корягу, начиная пытаться втюхать посетителям всё подряд. Его подмастерье, не желая быть проданным в матросы, поспешил исчезнуть из поля зрения своего учителя. Люкмар разошёлся не на шутку и козырял своей ботанической эрудицией направо и налево:
- Если вы считаете своего мужа паразитом: клопом, там, или тараканом, или просто, порхающим от юбки к юбке, кровососом - есть древесина заморского дерева. Дранка, изготовленная из него и скрытая под штукатуркой, отпугнёт и не пустит мужика в дом. Пугает не хуже, чем вампира осиновый лес. Заодно и прочих насекомых... Есть в продаже заморское растение "саговник" - огромный дефицит. Привезли по большому блату. Как меня уверяли, садоводы его очень любят и он - украсит любой двор.
- А при чём тут парфюм? - не понял Грог.
- Дело тут в том, что растение самостоятельно, по-своему усмотрению или произволу, меняет пол - с мужского на женский и наоборот, - пояснил Вонявка.
- Ну и что? - с подозрением, покосился на него Борн.
- А вот что! У меня в продаже саженцы женского рода - ничем не пахнут. Просто красивые. Высаживаете у крыльца и всё. Но! Как только вас жена из дома выгонит, уходя, пните "саговник" посильнее, а ещё лучше - рубаните по стволу топором, пару раз. Только не насовсем. Оно обижается и через несколько дней сменит пол на мужской. Вонь будет стоять невыносимая, такая, что и закрытые наглухо ставни окон не помогут!
- Действительно - мстительная парфюмерия, - согласился Пинк, но про себя подумал, что ни за какие коврижки не высадит это дерево возле своего ангара, а то кто его знает, кому ты в этой жизни можешь не понравиться.
- Ну ладно, - продолжил парфюмер. - Есть ещё один заморский цветок, из того же арсенала, если хочешь навредить, кому-нибудь. Паразитирует на благородной лозе и воняет страшно...
- Руди! - закричал Авантюрист. - Иди сюда. Тут про тебя рассказывают...
Скандал постепенно был вынесен на улицу и растворился в её подворотнях. Понемногу все успокоились и приготовились возвращаться на корабль. Время ещё терпело и товарищи не спеша шли в сторону пирса. Женщины весело щебетали между собой, а Дроут благоухал так, что заставлял прохожих оглядываться в свою сторону. Мимо промелькнула шорная мастерская "Бриллиантовая шкура", производящая сёдла, хомуты и упряжь, но никому из этого арсенала ничего не было нужно, а вот оружейная мастерская "Золотые латы" привлекла внимание Грога, да и остальной мужской коллектив не остался равнодушным.
В мастерской работало несколько подмастерий, которые, с отбитыми пальцами, клепали звенья кольчуги. Сам мастер был занят изготовлением кольчуги на восточный манер - без соединительных звеньев. Одна часть учеников носила дрова и уголь, а другая раздувала в горне огонь, после того, как пополнила запасы воды в кадке. Самый умный ученик полировал кувалду шерстяной ветошью, устроившись в уголке и, от усердия, высунув язык. Металл потихоньку начинал блестеть... Жизнь ремесленников бурлила и шла полным ходом. Наконец, ученику надоело вибрировать с тряпкой в руке и, подхватив кувалду, он побежал к полировщикам, чья мастерская находилась через дорогу. До реки было далеко и оборудование отдельщиков работало не на водяной мельнице, а на лошадиной тяге. Оценив монотонность такой работы, Жора сразу же пожалел, почему-то, Люську, а не ту клячу, которая ходила по кругу. Понаблюдав некоторое время за работой подмастерий, Грог понял, что их готовят в мастера узкой специализации: одни доводили металл до ума, вторые возились с шарнирами и кожаными ремешками. Полировщики, скорее всего, стояли отдельной кастой, но, плечом к плечу с оружейниками, потому что они, всё-таки, отполировали ученику кувалду. В ней поубавилось веса, килограмм на десять. Огромная ручка и малюсенький молоточек на конце... Совместное производство было не спонтанным - этого требовало бесконечное возвращение деталей доспехов от одних к другим и наоборот. Художники, расписывающие доспехи, так и вовсе, иногда оставались не у дел, оказываясь невостребованными, по причине бедности заказчика. Они, кстати, занимались не только малеваньем краской металла, но и его травлением, что могло, в будущем, пригодиться. Так как у них наверняка в наличие было много разнообразных кислот, Авантюрист взял этот аспект на заметку. Художники, не скупясь, выкрасили ученику ручку кувалды в таинственный узор, с преобладанием ягод и чёрной краски с позолотой, а на самом металле, или на том, что осталось от молота, вытравили ругательство на иностранном языке. Судя по тому, как позеленел мастер, этот язык ему был хорошо знаком, а содержание надписи, касалось его непосредственно.