– Надо же! – отозвался Майрон. – Храбрые тогда были люди.
Кто-то болтает, когда нервничает. А кто-то начинает ехидничать.
Они миновали стартовую зону и свернули направо, вдоль Гольф-Хаус-роуд. Хотя соревнования закончились час назад, кучка игроков еще гоняла тут мячи. Поле для тренировок. Да, профи отрабатывали удары всевозможными клюшками – «деревяшками»,[9]«железками»[10] и орудиями покрупнее, которым давали ласковые прозвища вроде Берта или Кэти, – но этим дело не ограничивалось. Большинство участников чемпионата бурно беседовали, обсуждая тактику своей игры, проверяли новую экипировку со спонсорами, обменивались информацией и просто болтали с другими спортсменами, энергично дымили сигаретами (странно, но многие профессионалы были заядлыми курильщиками) и даже общались со спортивными агентами.
В среде гольфистов поле для тренировок называлось «офисом».
Майрон узнал Грега Нормана и Ника Фалдо. Потом заметил Тэда Криспина, восходящую звезду гольфа, шедшего в рейтинге сразу после Джека Никлоса, – лакомый кусочек для каждого агента. Это был симпатичный двадцатитрехлетний паренек, спокойный и приятный, с красивой молодой невестой. И агента у него, кстати, еще не было. Майрон проглотил слюну. «Черт возьми, а что вы от него хотите? В конце концов, он тоже человек. И ему нужны хорошие клиенты».
– Где Джек? – спросил Болитар.
– Чуть дальше, – ответил Баки. – Заявил, что собирается поупражняться в одиночестве.
– Как на него вышел похититель?
– Позвонил в «Мэрион» и сказал, что у него срочное дело.
– И это сработало?
– Да, – подтвердил старик. – Вообще-то на линии был Чэд. Он назвался сыном Джека.
Интересно.
– Когда поступил звонок?
– Минут за десять до того, как я позвонил вам. – Баки остановился и кивнул в сторону: – Вот он.
Джек Колдрен оказался невысоким толстяком с пухлым торсом и огромными бицепсами, как у Папая-морячка. Копна растрепанных волос колыхалась на ветру, обнажая пятна залысин. Он держал в руках клюшку и яростно размахивал ею. Кому-то это могло бы показаться странным. Тебе говорят, что твой сын похищен, а ты катаешь мячики. Но Майрон его прекрасно понимал. Тренировка успокаивает нервы. Когда Майрону приходилось туго, он выходил во двор и бросал мяч в баскетбольную корзину. Каждый расслабляется по-своему. Один пьет. Другой глотает таблетки. Третий носится по дорогам на машине или играет в компьютерные игры. Когда Уину хотелось разрядиться, он смотрел видеопленки со своими сексуальными похождениями. Но это Уин.
– А кто рядом с ним? – поинтересовался Майрон.
– Дайана Хоффман, – пояснил Баки. – Его кэдди.
Майрон знал, что женщины-кэдди часто встречаются на профессиональных турнирах. Некоторые игроки даже нанимают своих жен. Получается неплохая экономия.
– Она в курсе того, что происходит?
– Да. Дайана находилась здесь, когда Джеку позвонили. Они близкие друзья.
– Вы уже сказали Линде?
Баки кивнул:
– Я ей сразу сообщил. Вы не против, если я вас покину? Хочу вернуться в дом и посмотреть, как там дочь.
– Хорошо.
– Как мне с вами связаться, если что-нибудь произойдет?
– Позвоните на мобильник.
Баки тяжело вздохнул.
– В «Мэрионе» запрещены звонки на сотовые телефоны.
Табу…
– Я тут новичок, – возразил Майрон. – Просто позвоните.
Болитар направился к спортсменам. Дайана Хоффман стояла, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, и внимательно смотрела на согнутую спину Колдрена. Во рту у нее почти вертикально торчала сигарета. Она даже не повернула голову в сторону Майрона. Джек Колдрен изогнулся и распрямился, как сжатая пружина. Мяч полетел к дальним холмам.
Колдрен обернулся, взглянул на Майрона, сухо улыбнулся и кивнул.
– Вы Майрон Болитар?
– Да.
Гольфист пожал ему руку. Дайана Хоффман хмуро следила за движениями игрока, словно проверяя, насколько безупречна техника его рукопожатия.
– Спасибо, что согласились нам помочь, – произнес Джек.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу в нескольких футах друг от друга, Майрон увидел, как измучен этот человек. Блеск и уверенность успешного игрока уступили место болезненной бледности. В глазах застыло удивленное непонимание, как у человека, которому неожиданно заехали кулаком под дых.
– Вы недавно пытались вернуться в спорт, – заметил Колдрен. – С «Нью-Джерси».
Майрон кивнул.
– Я видел вас в новостях. После такого перерыва это трудный шаг.
Тянет время. Не знает, как начать. Майрон решил ему помочь.
– Расскажите мне о звонке.
Взгляд Джека скользнул по лужайке.
– Вы уверены, что это безопасно? – тихо проговорил он. – Тот парень сказал – никакой полиции. Мы должны вести себя как обычно.
– Я всего лишь агент в поисках клиентов, – возразил Болитар. – Общаться со мной – обычное дело.
Колдрен секунду подумал и кивнул. Он так и не представил Майрону Дайану Хоффман. Женщина, похоже, не возражала. Она стояла в десяти футах от них, неподвижная, как камень, прищурившись, обветренное лицо сдержанно и хмуро. Пепел на ее сигарете стал таким длинным, что почти бросал вызов силе тяготения. Дайана была в кепке и специальном костюме кэдди, смахивавшем на робу дорожного рабочего.
– Ко мне подошел президент клуба и шепнул, что мой сын просит меня срочно подойти к телефону. Я вернулся в раздевалку и взял трубку.
Внезапно он заморгал. Дыхание стало тяжелым. Джек был в желтой тенниске в обтяжку, и при каждом вдохе было видно, как его грудь вздымается под тонким хлопком. Майрон ждал.
– Это был Чэд, – наконец выдавил Джек. – Он только успел сказать «папа», и кто-то вырвал у него трубку. Потом я услышал низкий мужской голос.
– Голос очень низкий?
– Да.
– Вам он не показался немного странным? Может, неестественным?
– Теперь, когда вы об этом упомянули, – пожалуй, да.
Электронный преобразователь, решил Майрон. С помощью подобных штучек можно заставить Барри Уайта говорить голосом четырехлетней девочки. И наоборот. Достать их нетрудно. В любом магазине электроники. Значит, слова Линды и Джека про «мужской голос» ничего не стоили. Похититель с таким же успехом мог быть женщиной.
– Что он вам сказал?
– Что мой сын у него. И если я позвоню в полицию или куда-нибудь еще, Чэду придется плохо. Он утверждал, что за мной постоянно следят.
Колдрен оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного, только Грег Норман улыбнулся им издалека и поднял большой палец: «Хороший день, приятель».
– Что еще? – уточнил Майрон.
– Он объяснил, что желает денег.
– Сколько?
– Много. Пока не знает точно, сколько именно, но хочет, чтобы я был наготове. А потом он перезвонит.
Майрон скорчил гримасу:
– Он не назвал вам сумму?
– Нет. Сказал только, что много.
– И вы должны быть готовы?
– Да.
Бессмыслица. Похититель, не знающий, сколько намерен получить?
– Можно говорить начистоту, Джек?
Колдрен выпрямился и одернул тенниску. У него была почти мальчишески обезоруживающая внешность. Широкое и приятное лицо, слишком мягкое, чтобы таить в себе какую-то угрозу.
– Не надо меня щадить, – пробормотал он. – Выкладывайте правду.
– Это может оказаться мистификацией?
Джек быстро взглянул на Дайану Хоффман. Она шевельнулась. Джек повернулся к Майрону:
– Что вы имеете в виду?
– За этим может стоять Чэд?
Длинные пряди его волос упали на глаза. Джек откинул их. На лице появилось какое-то новое выражение. Раздумье? В отличие от Линды Колдрен эта мысль не заставила его взвиться на дыбы. Он отнесся к ней всерьез, вероятно, потому, что она давала ему надежду на безопасность сына.