— Вы хоть знаете, кого посадили в траншею?.. Даже не поинтересовались. Некогда. Так я вам скажу: один из детдома, круглый сирота, двое росли без отцов. Мальчишки с малолетства не знали строгой мужской доброты, не слышали напутствий от друга-мужчины. Вам бы видеть, как они рвались на БАМ — к сильным духом, честным, отзывчивым стремились… Да, видно, промахнулись, не к тем попали. Видно, здесь, в вашей бригаде, трясутся из-за каждой копейки, боятся на учебе практикантов потерять время-деньги. Где ж им, бедолагам, делу-то научиться, от кого? Неужто им век горе мыкать подлетышами?.. — Осекся, как бы в мыслях зайдя в тупик, и снова, сдерживая голос: — Сегодня вам безразлична судьба моих ребят, а завтра они так же отнесутся к вашим сыновьям. По традиции, так сказать…
— А мастер Парков на что? — угрюмо спросил бригадир. — Его корефаны, пусть он наставляет их.
— С Паркова будет спрос особый, — ответил Дегтярев, — за то спросится, что не сумел он вам как следует показать ребят. Думаю, вам понятно, что я имею в виду. Но и вы, товарищи мужчины, за мальчишек в ответе.
Монтеры вдруг заспорили между собою, кто должен учить ремеслу подростков — рабочие или мастер. Бригадир сцепил руки на столе, на руки опустил квадратный подбородок, глядел то на монтеров, то на замполита. Он будто только что проснулся и не мог взять в толк, из-за чего разгорелся сыр-бор.
— Ладно! Молчок! — сказал наконец. — С пацанами мы маху дали, и нечего оправдываться. Надо признаться, попали впросак…
Утром монтеры, самые опытные и общительные, увели за собою ребят. Дегтярев, одет по-рабочему, три дня не покидал бригаду, — до тех пор не покидал, пока не убедился, что подростки приставлены к действительно знающим, отзывчивым людям. Значит, толк будет.
Илья приехал к Ергину. В закрытой подстанции двое ребят промывали в керосине какие-то детали, шлифовали медные пластины. Игорь Мороков, в брезентовой робе, закрыв лицо щитком, что-то сваривал в узкой ячейке. А мастер Ергин, чем-то сейчас смахивающий на колхозного бригадира, в брезентовой тужурке, в неизменной восьмиклинке, водил красным карандашом по истрепанной схеме, разостланной на деревянном ящике, возле него склонились трое практикантов.
Илья стоял в распахнутых дверях, незаметно наблюдая за мастером и мальчишками. Уже вечер, пора заканчивать работу, но они вроде и не собирались уходить отсюда.
— Ну, здравствуйте!.. — сказал Дегтярев, не скрывая волнения от желанной встречи. Ребята сразу окружили его.
— Как там в училище?.. Что нового?
— А Галина Андреевна как?..
Все такие доверчивые стояли перед Ильей. Он видел их повзрослевшими, и в то же время в блестящих главах неуемное детство, открытая радость. Замполит и воспитанники забыли все неурядицы, что бывали между ними в училище, — встретились друзьями.
«Как хорошо, что я приехал к ним, — растроганно думал Дегтярев. — Какие у них прекрасные лица!»
— Да пропустите меня, наследнички! — не мог подойти к замполиту мастер. — Здравствуйте, гость из родных краев!.. Взгляните-ка, как мы размахнулись! Выключатель высокого напряжения монтируем. Это вам ре проводки… Так и трудимся все вместе, — в голосе мастера покой и озабоченность; на минуту посерьезнел, видно, вспомнил какие-то неполадки. — А вот и наш будущий классный сварщик, прошу любить и жаловать — Игорь Мороков! — Ергин сбил молотком окалину с толстого шва на угловом железе. — Взгляните, полюбуйтесь! Пока еще аляповато, зато намертво схвачено. Вот погодите, замполит, дайте нам срок, мы научимся медь и алюминий сваривать — будем мастерами на все руки, верно я говорю, Игорь?.. А как поживает мой закадычный друг и сосед Коновалов? — Елизар Мокеич мягко улыбнулся, сдвинув на прищуренные глаза кепку-восьмиклинку, помолчал. — Скучаю без Демьяна Васильевича. Не с кем и сразиться… Все тут обидчивые, чересчур гордые, шутку принимают всерьез, не то что мой сосед Коновалов…
— И Коновалов без вас места себе не находит в училище, — рассмеялся Илья, вспомнив распри мастера со столяром. — Ведь он может и захворать от тоски по другу. Так что иногда наведывайтесь домой…
Игорь подобрался вплотную к Илье, наверно, что-то хотел сказать, хитровато вытирал верхонкой законченный нос.
— Посоревнуемся, Илья Степанович? — Мороков подал Илье щиток, рукавицы.
Мастер отговаривал замполита: пальто, мол, прожжете искрами и напрасно беретесь тягаться на сварке с Игорем. Дегтярев, однако, склонился над угольником и, крикнув «Берегите глаза!», чиркнул электродом по металлу, в азартном напряжении поймал трескучую, бойкую дугу. Между электродом и угольником забесновалось белое пламя.