– Войдите, - сказал он с усилием.
В комнату робко заглянул долговязый молодой человек с едва пробивающейся бородкой. На нем были рубашка и шорты цвета хаки, в руках он держал две бутылки пива.
– Я Уолдо Штрукхаймер, - сказал он, как будто это что-то объясняло.
– Добро пожаловать. - Кроуэлл не мог отвести глаз от пива. В дороге он пропылил себе все внутренности.
– Полагаю, вы не откажетесь чего-нибудь выпить, - сказал молодой человек. Он пересек комнату в два гигантских шага, осторожно откупорил бутылку.
– Прошу… - Кроуэлл махнул в сторону туземного стула и поспешил сделать жадный глоток. - Тоже постоялец?
– Кто? Я? О, нет. - Уолдо откупорил вторую бутылку, сунул обе пробки в нагрудный карман. - Я ксенобиолог, забочусь о благосостоянии коренного населения. А вы доктор Айзек Кроуэлл. Очень приятно, что наконец-то с вами повстречался.
– Доктор Штрукхаймер, с момента приземления я успел побеседовать только с одним человеком… И он сообщил мне весьма тревожные новости.
– Вы имеете в виду исчезновения?
– И это тоже. Но прежде всего резкое падение средней продолжительности жизни бруухиан.
– Вы об этом не знали?
– Нет, не знал.
Уолдо покачал головой.
– Два года назад я написал статью для «Журнала внеземных цивилизаций». Значит, она до сих пор не увидела свет… С кем вы разговаривали?
– С Джонатаном Линдэмом. Он говорил о висмуте.
Уолдо сложил длинные пальцы шатром.
– Ну да, это первое, что пришло и мне в голову. У бруухиан действительно налицо все клинические симптомы отравления. Я бы и впредь подозревал висмут, но едва мы узнали, насколько он ядовит для туземцев, как тут же строго-настрого запретили ввозить на планету.
– Может быть, в последнее время изменилась их… э-э… диета? Например, включение в рацион земной пищи?
– Нет, они живут только за счет своих млекорептилий. На человеческую еду даже смотреть не хотят. Я долгое время брал пробы мясных стручков, которые они снимают с рептилий и едят. Ничего необычного. Определенно никаких следов висмута.
Некоторое время оба ученых сидели в глубокой задумчивости.
– Похоже, работы больше, чем я ожидал, - наконец сказал Кроуэлл. - Я рассчитывал только получить свежие статистические данные и восстановить старые дружеские связи. - Он потер глаза кулаком. - Если начистоту, меня пугает перспектива ходить пешком. Я далеко не юноша, и во мне на двадцать килограммов больше, чем в прошлый приезд. А ведь даже тогда мне требовался гравитол, чтобы чувствовать себя более или менее комфортно.
– У вас нет его с собой?
– Нет, не пришло в голову запастись. Что, Вилли Норман до сих пор работает врачом Компании?
– Да. Возьмите. - Штрукхаймер расстегнул карман и вынул маленький флакончик. - Примите сразу две. Я получаю их бесплатно.
– Премного благодарен. - Кроуэлл положил две таблетки на язык и запил пивом. Он тут же ощутил легкость и прилив жизненных сил.
– А! Сильная штука! - впервые с тех пор, как он стал Айзеком Кроуэллом, он поднялся на ноги без затруднений. - Разрешите навязаться к вам в гости? Я хочу осмотреть вашу лабораторию. По-моему, самый резон начать с этого.
Шахта «А» располагалась в трех километрах от «Отеля». Дорога сильно пылила, но все же поездка не показалась Кроуэллу особенно тяжкой.
Лаборатория скрывалась под большим серебристым куполом возле подъемника шахты.
– Удачно расположились, - заметил Кроуэлл, отряхиваясь от пыли.
Площадка между дорогой и куполом была испещрена веревочными кольцами.
– Пыльные ямы?
– Да. Небольшие.
Как правило, пыльные ямы были мелкие - глубиной до метра. Но стоило кому-то оступиться и попасть в крупную яму - бедняге приходил конец. Туземцы четко различали ямы - и днем и ночью, поскольку их инфракрасные зрительные пятна ощущали разность температур между почвой и ямами. Но для человеческого глаза все было едино - ровный слой порошка, мелкого, как тальк.
Приблизившись к лаборатории, Кроуэлл услышал пыхтенье компрессора. Оказалось, купол был не из металла, а из алюминизированного пластика. Жесткую форму ему придавал подпор воздуха. Айзек и Уолдо вошли через шлюзовую камеру.
– Компрессор гонит холодный воздух через увлажнитель и целую систему противопылевых фильтров, - пояснил Штрукхаймер. - В обмен за удобства мы все сверхурочное время работаем бесплатно на Компанию.
Лаборатория являла собой любопытную комбинацию сельского стиля и ультрамодерна. Вся без исключения мебель была знакомого образца сработанная руками бруухиан, но Кроуэлл тут же узрел гофрированный серый ящик дорогостоящего универсального компьютера, теплоблок, электронный микроскоп с большим экраном и массу каких-то сложных стеклянных изделий, явно импортного характера. Были тут и несколько таинственных приборов, назначения которых он так и не смог определить.
– Впечатляет. Как вам удалось расколоть Компанию на всю эту музыку?
Штрукхаймер покачал головой.
– Они оплатили только постройку здания - и то с невеликой охотой. Все остальное приобретено на субсидии Конфедерации по линии Комиссии здравоохранения. Таким образом, восемь часов в сутки я «ветеринар» Компании, а все прочее время веду исследования физиологии бруухиан. Точнее, пытаюсь вести исследования. Это очень трудно. Нет трупов, нет анатомички…
– Но вы могли бы прибегнуть к рентгену. Нейтронное сканирование…
– А много это даст? - Штрукхаймер дернул себя за жиденькую бороденку. Что вам известно о бруухианской анатомии?
– Ну… - Кроуэлл проковылял к стулу и тяжело сел на него. Стул затрещал. - Первичные исследования были не очень…
– Не очень! Я и сейчас знаю не больше, чем тогда. - Штрукхаймер ударил кулаком по ладони. - Если бы только удалось раздобыть тело! Вы слышали, что случилось в прошлом месяце? Насчет лазера?