– Полагаю, как и любой другой человек.
– Ну да… Впрочем, это уже не секрет. Словом, я переговорил с высшими чиновниками Конфедерации на Земле, и там решили послать сюда следователей. Ну те явились - блестяще разыграли роли ученых парней и только начали что-то здесь вынюхивать, как… тоже исчезли.
– Два геолога?
– Совершенно верно. И что бы вы думали? Раз исчезают два человека, значит, по идее, Конфедерация должна выслать сюда целую армию, чтобы разобраться, что же здесь происходит. Но нет! Я наконец добрался до какого-то там заместителя секретаря, и он мне говорит: мы, мол, не можем транжирить людей из-за ваших «мелких интриг» на Бруухе.
– Довольно странно.
Первым пунктом в единственном донесении, которое отправили агенты, значилось предупреждение о ненадежности посла.
– То-то и оно. Поэтому я не думаю, что с агентами случилось то же самое, что с Малатестой… э-э… что они мертвы. Должно быть, у них был припрятан где-то неподалеку легкий корабль, и когда они выяснили, что хотели, то попросту улетели. Черт подери, и знаете, что самое оскорбительное? Мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия, что случилось с Малатестой. Между тем они - я уверен - все выяснили.
«Очень похоже на то, что они и впрямь-таки выяснили».
– А разве не могла Конфедерация прислать новых агентов и ничего вам не сообщить?
– Нет, не могла. Это нарушение законов. Я единственное официальное лицо на этой планете. Меня обязаны уведомлять обо всем. С тех пор как агенты исчезли, появились всего два новых человека. Один - это новый помощник доктора Штрукхаймера: я уже положил на него глаз. Думаю, он тот, за кого себя выдает. Второй новичок - это, разумеется, вы.
Кроуэлл захихикал.
– Ха, воображаю себя шпионом! В таком случае вы, наверное, частенько будете ублажать меня вином?
Фиц-Джонс улыбнулся, но глаза его остались холодными.
– Конечно! Его нельзя долго хранить. Строго между нами, я жду, что новый агент объявится со дня на день. Им может быть кто угодно. Вы слышали о кальке личности?
– Приходилось.
– Они могут снять ксерокопию с кого угодно, - Фиц-Джонс высосал последние капли вина. - Конечно, такая выдающаяся личность, такой видный человек, как вы, вне подозрений. Слишком много людей заметили бы ваше отсутствие… - Но в глазах посла Отто снова прочитал: он лжет, он подозревает.
«Насколько опасен этот утонченный пьяница?»
– У вас есть какие-нибудь догадки насчет Малатесты?
– Мне кажется, что подозреваемый номер один - Киндл, новый Управляющий. Но, с другой стороны, он никогда не стремился к этому посту: работы в два раза больше, а прибавка к жалованью - гроши. Помимо прочего, он очень озабочен, как бы то, что произошло с Малатестой, не случилось и с ним.
– Вы его хорошо знаете?
«Осторожнее. Я становлюсь чересчур любознательным».
– О-о, довольно хорошо. Когда я занимал пост на Ламарре, он состоял там на государственной гражданской службе. Держал большой пакет акций Компании. Как только на Бруухе открылась должность помощника Управляющего, он тут же перебрался сюда и принял дела. Меня перевели на Бруух всего лишь годом позже, так что мы встретились так, словно и не расставались.
«Пора менять тему разговора».
– Ламарр… Я, конечно же, слышал об этой планете, но никогда там не был.
– Прекрасный мир… - Фиц-Джонс решил было снова показать свой широкоплескательный трюк, но вовремя удержал себя…
В его комнате кто-то учинил обыск. «Любительская работа, - отметил Кроуэлл. - Вероятно, дело рук помощника Фиц-Джонса». Сыщик не заметил волосков, налепленных на дверце стенного шкафа и крышке чемодана. Кроуэлл вздохнул. Отто заслуживал большего.
… В полночь уличные фонари погасли. Кроуэлл надел очки ночного видения, которые успел купить в магазине Компании, и пошел к главному складу, располагавшемуся в километре от отеля. По дороге он никого не встретил.
Зная, что у любого сторожа тоже есть ночные очки, Кроуэлл подошел к складу по параллельной улице и, не доходя квартала, тихонько уселся за углом какого-то здания. Целых полчаса он наблюдал за входом.
С удовлетворением убедившись, что склад не охраняется, Кроуэлл пересек площадь, подошел ко входу и осмотрел замок. Простой висячий замок с магнитным кодом. Он отомкнул его в две минуты.
В дальнем конце помещения он обнаружил незапертую дверь. «Поскольку она открыта, - подумал Отто, - то вряд ли там есть что-то такое, что заслуживает утайки». Все же для очистки совести он зашел внутрь.
Рядом со стеной шел широкий желоб, наполненный смесью песка и опилок. У противоположной стены возвышалась гора пластиковых мешков, набитых той же смесью. В дальнем конце комнаты стояли большой таз и две огромные бадьи. На полке над тазом выстроились несколько жестянок размером с поллитровую банку из-под краски. Очевидно, в этом помещении готовили ту самую смесь, которой посыпали мокрый пол в шахте, чтобы туземцы не оскальзывались.
Кроуэлл внимательно осмотрел таз и кроме того, что это просто грязная посудина, не обнаружил ничего. На жестянках было выведено: «АНТИСЕПТИК». Он взял банку и потряс ее: она оказалась на три четверти наполненной каким-то порошком. И вдруг на крышке проступила слабая надпись: «Нитрат висмута кристаллический».
От удивления Кроуэлл едва не выронил банку. Очевидно, первоначальную надпись стерли, но тренированный глаз Отто различил ее следы. Вот оно что! Это объясняло и сокращение продолжительности жизни аборигенов, и их бешеную активность в шахте. Висмут был для них сильным возбуждающим средством, он ввергал рабочих в эйфорическое состояние и к тому же обладал свойствами кумулятивного яда. Должно быть, он впитывался в организмы рабочих через подошвы ног.