Мать устало закутала плечи в шкуру поссума и нетерпеливо ждала чтоб ее гость заговорил а у него язык отсох и потребовался о. громкий нетерпеливый вздох чтоб его снова развязать.
Миссис Келли сказал он наконец ваш мальчик вернул мне сына.
Мы это знаем мистер Шелтон просто скажите что вас тревожит.
Да кушак признался он.
Я подумал Бога ради не надо про кушак мне эта награда была дороже всего что у меня было но моя мать на него озлилась потому как считала что Шелтонам следовало бы расщедриться деньгами.
Кушак?
Думается мне.
Так что же мистер Шелтон подбодрила она.
Откровенно говоря одного его маловато.
Наступила очень долгая тишина.
Выпьете чашечку чая мистер Шелтон?
Нет миссис Келли мне от вас ничего не надо.
Овсяную лепешку?
Я уже покушал.
Так бренди для подкрепления желудка?
Миссис Келли вы женщина которая потеряла мужа как я чуть было не потерял сына.
Не плачьте мистер Шелдон они же оба не померли.
Это самое мне и моя жена сказала. Я могу вернуть вам мистера Келли.
Хотя лица своей матери видеть я не мог зато увидел как у нее спина затряслась будто у кошки со стригущим лишаем.
Как это?
Мистер Келли ведь в кутузке простите что упомянул про это.
Это наше дело.
Я навел справки у констебля Докси.
Вас это не касается мистер Шелтон.
Вы уж простите меня он говорит что речь идет о 25 ф.
Но моя мать не хотела чтоб отец вернулся. Ох нет вскрикнула она я вам не позволю.
Но я должен миссис Келли я обязан.
Мистер Шелтон вы подарили нашему Неду чудесный кушак но если не побережетесь вы его избалуете. Он хороший мальчик но очень упрямый и не нуждается в поощрении чтоб лезть на рожон ему повезло что он сам не утонул.
Вы ведь не говорите что хотите чтоб ваш муж остался в тюрьме?
Да нет воскликнула моя мать я говорю что вам не следует баловать моего сына.
Но вы не против чтоб вашего мужа освободили?
Господи помилуй закричала моя мать что я по-вашему за женщина?
Что еще могла она сказать? Через неделю ее муж вернулся в ее жизнь. Мы сидели вокруг стола ели за чаем когда он вошел и встал позади меня. Я извернулся на сиденье но не знал встать ли нет и что сказать.
Слезай с моего прилагательного кресла.
Я втиснулся на длинную скамью а мой отец занял свое место положил веснушчатые руки на стол и спросил у моей матери как зовут малышку. Я не мог отвести глаз от его рук белых вспухших как сыр передержанный летом в обертке.
Грейс как ты знаешь.
Откуда мне знать?
Я послала Неда сказать тебе.
Опять мой отец поглядел на меня и я почувствовал что он смотрит в мое сердце на все грехи которые я совершил против него и он отодвинул похлебку говоря чтоб моя мать отдала ему деньги которые спрятала. Я думал она скажет нет но она вывернула свой чулок и отдала ему все что у нее было и мой отец ушел назад в темноту. А мы все совсем притихли.
Тебе может показаться странным что человек перенес плаванье через океан в трюме и все ужасы Вандименовой Земли а затем не выдержал и нескольких месяцев деревенской каталажки но мы не в состоянии представить себе муки которые нашим родителям чинила Вандименова Земля… Порт-Маккуари… Тунгабби… остров Норфолк… равнины Эму. Авенелская каталажка явилась последней соломинкой для твоего дедушки с того дня и до смерти он мне и десятка слов не сказал.
Когда мы сеяли овес он нам немного помог но теперь он не любил свет дня и почти из хижины не выходил. К концу весны следующего года его так раздуло что едва можно было разглядеть заплывшие глаза такие одинокие и гневные посреди распухшего лица. Мы обходили его будто он был ямой такой глубокой что в нее страшно упасть. Доктор Мей пришел и сказал что у него водянка и мы уплатили много денег за его лекарство но лучше ему не стало и наш отец лежал в своей постели из мешковины и еле голову поднимал чтоб хлебнуть рому.
Мы с матерью теперь пахали одни засеяли 20 акров но поздновато. Как-то в полдень в жаркий декабрьский день небо было голубым и сороки перекликались моя мать вернулась в хижину и сразу прибежала за мной.
Иди сказала она иди же.
Мы вошли в хижину вместе наши босые ноги облипли подсыхающей землей наши шляпы были уже у нас в руках и мы увидели наш бедный батя лежит мертвый на кухонном столе раздутый всеми ядами Империи а кожа у него серая и лоснится в сумраке.
В тот день мне было 12 л. и 3 н. И пусть мои ноги обросли мозолями в 1 дюйм толщиной и руки у меня заскорузли и мои колени батрака все были в царапинах и струпьях и въевшихся корках грязи какие ни одно мыло не возьмет но разве у меня не было сердца и разве не тот кто дал мне жизнь был теперь совсем мертв и загублен? Отец сын моего сердца ты умер от меня ты умер от меня мой отец?