Когда я переоделась, Сашин папа увидел меня, когда мы с Сашей зашли попрощаться, и снова взял в плен: - Вот теперь я вижу, что ты настоящая девочка! - гремел он, - Лена, ну ты посмотри, что за прелесть!
- Осторожнее, медведь, девочки очень хрупкие, - смеялась Сашина мама, - и не помни ей юбочку!
- Что юбочка! Я куплю ей десять тысяч юбочек!
Папа поцеловал меня, дыша коньяком, прямо в губы:
– Приходи ещё, порадуй маму с папой! – поставил он, наконец, меня на место.
Немного ошарашенная, вышла я на улицу. Чуть не женили нас с Сашей!
- Мы с папой очень хотели, чтобы у меня была сестричка, - тихо сказал Саша, - не вышло. А встретил тебя, и понял, что ты лучше, чем сестричка.
- Чем же? – заинтересовалась я.
- Ты друг!
Так начались эти изумительно радостные дни. В будни мы учились в школе, когда у него было время, Саша прибегал ко мне, мы помогали по дому, вместе учили уроки. Тётя Валя разрешала немножко поиграть с Джеком. Она его любила, как сына. Борька даже немного ревновал. Он же хотел себе щенка, а мама забрала себе. Тётя Валя выкармливала его из соски, молочком.
По вечерам мы смотрели диафильмы. Сначала читал Саша, потом распределили роли. Папа теперь почти каждый вечер был дома, и тоже, вместе с мамой, озвучивали взрослых персонажей.
Сашины фотографии я просматривала, когда оставалась одна. Но это случалось крайне редко.
На воскресенье меня отпускали к Саше и его родителям. Папа там меня едва не замучил, постоянно стремился взять на руки.
Кое-как отбившись, мы с Сашей прятались у него в комнате, и начинали клеить маленькие модели.
К моему удивлению, меня захватило это занятие, сама от себя не ожидала такой усидчивости.
Сидеть, и вытачивать из латуни, надфилем, крохотные пушечки для испанского галеона? Никогда бы не подумала, что это так увлекательно!
Перед сном мы, в трусиках и маечках, бесились на кроватях, стараясь особо не шуметь, чтобы не привлечь внимание взрослых. Подушками не бились, а то, в азарте, Саша мог ударить меня по голове, да и пыли, даже без подушек, мы поднимали достаточно. Саша потихоньку тренировал меня, чтобы я совсем не раскисла. Я ведь собиралась снова пойти, заниматься борьбой.
Елена Владимировна нас предупредила, чтобы не трогали мою шею, до лета она велела разрабатывать шейные мышцы, чтобы лучше держали позвонки. Показала ряд упражнений.
Я, вечером, сначала сидела на своей кровати в позе лотоса, крутила головой, закрыв глаза, а Саша давился от смеха, наблюдая за мной. Потом не выдерживал, и нападал на меня, устраивая шуточную борьбу.
Папа Саши принёс мне кровать. Была она вся металлическая, но с никелированными спинками, шишечками, узорами. Кровать была достаточно широка, чтобы не свалиться, когда мы на ней боролись.
Перед кроватью теперь лежал небольшой пушистый ковёр. Наверно, слишком пушистый, потому что, когда Сашу заставляли пылесосить в комнате, он что-то ворчал сквозь зубы, пытаясь его почистить. Пылесос был маленький, круглый цилиндр на колёсиках, назывался «Ракета».
Перед сном мы иногда лежали рядом, обычно на Сашиной кровати, о чём-нибудь разговаривая, но уже никогда я не засыпала рядом с Сашей, хотя Саша всегда со вздохом расставался со мной.
Поэтому я не пускала его на свою кровать, оттуда его было бы не выгнать.
Хотя выгонять не особенно и хотелось: я так привыкла спать с братиком Юриком, что теперь его очень не хватало рядом, даже руки ныли, так хотелось кого-то обнять.
Наши кровати стояли под углом друг к другу, таким образом, что, если Саша лежал на животе, а я на боку, мы видели друг друга сквозь прутья спинок, могли держаться руками. Саша вспомнил приёмы массажа, и продолжил разминание моих кистей. У меня от удовольствия всё внутри таяло.
А однажды, ближе к вечеру, когда я была дома, солдаты, под руководством моего папы, и папы Саши, провели полевой кабель и поставили в прихожей военный полевой телефонный аппарат: плоскую коричневую коробочку с маленькой чёрной трубкой. Чтобы позвонить, надо было покрутить ручку индуктора, и тогда отвечала телефонистка. Надо было назвать номер, и тебя соединяли с нужным абонентом.
Можно было просто назвать фамилию.
Первое время мы с Сашей часто созванивались, и все телефонистки нас уже знали.
- Сашки! – строго говорили они, соединяя, - Не занимайте долго линию!
С этого телефона можно было вызвать «скорую», милицию, пожарных, а через «Люстру» можно было выйти в город, или позвонить из города! Так что мы теперь могли где-то задержаться и позвонить домой, чтобы не беспокоились!