- Бориска, мне, наверно, нельзя ещё так играть, а ты меня в снегу валяешь!
- Я легонько! – оправдывался Борька, ползая по сугробам в поисках варежки. Он был весь в снегу.
- Теперь снег отряхивать, - без радости в голосе добавила я.
- Пойдём к моему крыльцу, там веник есть, отряхнём друг друга.
Делать нечего, пошли. Борька взял веник, стал осторожно меня обметать. На его лице сияла довольная улыбка.
- Бориска, ты чего радуешься? – удивилась я.
- Так… - я не стала его пытать, в ответ обмахнула его от снега и пошла домой. Видать, сегодня просто день такой будет хороший, решила я, вот всем и весело.
Дома уже все шевелились. Пока мои братцы раскачивались, я, без суеты, почистила зубы и умылась.
Опять дёсны болят и чешутся. Что теперь? Клыки?! Скоро буду с клыками. Сейчас-то они мелкие и ровные, а вот у Саши настоящие, белые, крупные, красивые…
Я отогнала видение Сашиных клыков и села за стол. Мама уже раскладывала овсянку.
- Мама! – закричал из нашей комнаты Юрик. Что он там? Всегда сам справлялся.
Мама ушла к Юрику, я же думала, как затолкать в себя овсянку.
- Ну, вот, ещё новости… - мама осеклась, увидев, что я собралась кушать.
- Что, Юрик заболел? – с тревогой спросила я.
- Заболел, но об этом потом. Ешь.
Прибежал мой названый брат, весёлый, раскрасневшийся. Не иначе, побесились с Борькой на дворе.
Быстро умывшись, Толик присел к столу, и несколькими судорожными глотками съел овсянку.
- Я всё! – закричал он, довольно улыбаясь.
- Вот видите! – сказала мама, - Толику нравится, а вы всё мучаете кашу. Ешьте быстрее, пора собираться.
- Так что с Юркой? – спросила я, глядя на братика. Братик сопел, вылизывая ложку.
- Вечером узнаешь, не обрадуешься, - пообещала мама, - кстати, когда Саша придёт?
- Завтра, - удивилась я маминому вопросу.
- Ладно, позвоню его маме.
Крайне заинтригованная маминым поведением, я пошла одеваться. Толик пришёл следом.
- Что ты без стука? – спросила я.
- А? – вытаращился Толик.
- Когда я переодеваюсь, надо постучаться! – заявила я. Толик забыл закрыть рот.
- Я же могу не только платье надевать, - пояснила я. Толик понял и покраснел:
- Саша, извини, не подумал я…
А я подумала, что Толик настолько привык ко мне, что уже совершенно не обращает на мой вид никакого внимания. Ну и пусть, зато он хороший друг и незаменимый помощник.
Мы оделись, и я взяла Юрика за руку:
-Пошли в садик, горе… или уже не горе?
- Горе! – вздохнул Юрка.
На улице я спросила его, что случилось.
- Глисты, - коротко ответил Юрик.
- И тебя отправили в садик? – остановилась я.
- А что со мной делать? – рассудительно спросил Юрик, - наверно, в садике уже у всех глисты, нам там врач будет выводить, а вам мама вечером.
- Нам? – удивилась я.
- Да, мама сказала, всем, кто со мной общался, купит таблетки и заставит их есть.
- Весёленькое дело! – сказала я, - А как же теперь мы в школу пойдём? Всех заражать? И Борьку…
Я представила, как эта гадость распространяется: школа, ребята играют друг с другом, потом родители, потом коллеги по работе, потом… Мама моя!
- Подумаешь, - равнодушно ответил Толик, - у меня тоже были. Я сходил к школьному врачу и спросил, что делать. Она выписала мне рецепт, дала таблеток, когда я сказал, что у меня нет денег, и я избавился от них.
Интересно, подумала я, а ведь я всегда сидела с Толиком рядом, и ничего не было со мной…
А вот с Юркой мы спим в одной постели, обнимаемся. Потом я целуюсь с Сашей…
Или это распространяется как-то по-другому? Надо расспросить маму, или сходить к школьному врачу. Как-то раньше я совершенно равнодушно относилась к таким происшествиям. Наверняка что-то было, просто я не обращала на такие мелочи внимания. Вот когда поднимается температура, дело другое! Лежишь и болеешь.
Я не подозревала, насколько обычным было это дело в наше время. Не зря нам всё время твердили, что всегда надо мыть руки с мылом, не брать в рот ничего, кроме еды и питья, даже ручки грызть запрещали. Пришёл домой с улицы, вымой руки, сходил по утренним делам, тщательно вымой руки с мылом!
Я мыла руки только перед едой, и то не всегда.
- Толик! – вспомнила я, - У нас же нет школьного врача! - Толик пожал плечами:
- В новой школе есть.
- Какой ты, оказывается, практичный, Толик! – удивилась я.
- Будешь тут практичным, - буркнул Толик.
- Что, опять папа?..
- Нет, что ты! Просто, мне кажется, они с Яной были бы рады, переселись я к вам навсегда.
- Толик, а мама?
- Не знаю. Писал я ей, до востребования. Ответа нет. Я ведь не знаю их нового адреса. Может, вышла замуж, и там я тоже не нужен.
- Толик! Зато ты нам нужен! Что бы мы без тебя делали?!
- Да, Саша, тебе не я, тебе Сашка нужен, - с горечью ответил мне Толик, и я не поняла, почему он расстроился, ведь он всегда радовался, глядя на нас с Сашей.
В этот день больше ничего необычного не произошло. Разве что вечером, вдобавок к уколу, мне пришлось жевать жутко большую и жутко противную таблетку от паразитов.
Тётя Валя ещё, заварила нам тройчатку из сушёной полыни, пижмы и гвоздики.
О-о-о! Какой вкус! Брр!
Вечером нам позволили немного погулять, после выполнения всех домашних работ, и мы завалились спать, еле держась на ногах.
А на другой день, после уроков, прибежал, пыхтя, Саша! Он был одет в лыжный костюм и высокие ботинки со шнуровкой. Саша влетел к нам домой, едва постучавшись, и я бросилась к нему на грудь, с радостью слушая его быстрое и сильное сердцебиение.
Я и не представляла, как соскучилась. Так и стояли, пока не устали. Потом я позволила Саше раздеться, и нас оставили в покое почти на весь вечер.
Саша сказал, что, сразу после занятий, побежал ко мне. Учебники он сейчас носит в рюкзачке. Где рюкзачок? В сенях, он его там сбросил, чтобы не мешал.
Я никогда ещё так не скучала, разве что по маме, когда лежала в больнице. Мы сидели рядышком, я положила голову Саше на грудь, и замерла. Саша перебирал мои волосики, дул на них. Мне было щекотно и хорошо.
К счастью, сегодня нас никто не тревожил, пока не пришло время уколов и домашних заданий.
Саша тоже выполнял свои задания, поставив табуретку возле кровати. Возле него примостился Борька.
Непримиримый Борька мирно сидел рядом с Сашей и делал уроки, иногда что-то спрашивая у старшего товарища. Я даже хотела с ним поменяться местами. Но почерк у меня и так был не ахти, а если бы я начала писать на табуретке, мне вообще бы поставили двойку.
На этот раз, проводив Сашу, я не стала плакать, а пообещала ждать субботы.
В пятницу мне пришлось идти на Совет отряда. Старшая пионервожатая Галя обрадовалась мне, как старой знакомой, справилась о моём здоровье, и заседание началось.
Начали обсуждать, как сделать праздники весёлыми. Сейчас ведь как: подарят подарки мальчикам на 23 февраля, и девочкам на 8 марта, и всё. Расходятся по домам.
- Почему бы не сделать, как в старших классах? – спросила я.
- Как это? – удивились ребята, - Танцы, что ли?
- Зачем танцы? Да хоть бы и танцы! В каждом классе вечером, или после занятий, устроить чаепитие, девочки для мальчиков и наоборот, готовят номера, читают стихи или поют песни. Может, кто умеет играть, на гитаре там, на баяне. Можно и пластинку поставить, поплясать…
- Хм, - сказала Галя. – Что-то в этом есть. – Надо поговорить с вашими классными руководителями.
Вот что делать со сбором макулатуры…
Что делать с макулатурой, я решительно не знала. Тех газет, что мы выписывали, самим не хватало.
Разжечь печку, повесить в уборной… Именно там я дочитывала «Пионерскую правду».