В назначенный час Ж, я — майор службы внешней разведки П. У. Вайс, прокрался по хрупкому льду Бенгальского залива, на территорию подконтрольную Хитлеру. Очутившись на просторах Рейха, я два месяца безуспешно пытался устроиться работать вражеским шпионом, или хотя бы учеником шпиона. Но вакансий в Абвере не было, везде сплошная непруха!
У меня стал подходить к концу сухой паёк, харчи истощились и мне стало совсем уж хреново… но, вдруг, подвернулся Его Величество Случай. Произошло это в аккурат на Международный день Солидарности Трудящихся — 1 Мая.
Я решил немного расслабится и прикупил себе на праздничный ужин бутылку пива и стакан жареных семечек (сразу прошу у начальства прощения за такой непозволительно-роскошный кутёж — но на такие серьёзные праздники, как 1 Мая и 7–8 Ноября, я привык ни в чём себе не отказывать, и жировать!). После такой калорийной трапезы у меня снизилась общая сопротивляемость организма и заболел зуб. Однако, слава Солнцу Социализма! Это был не тот зуб, который я точил напильником на мировую буржуазию; и не тот, где у меня яд запрятан; и не тот, в котором микро-фотокамера расположена; и даже не тот, в котором я рацию храню; а обычный коренной зубик (второй слева). В общем препятствия для посещения дантиста отсутствовали. Зуб надрывно болел, а я всю ночь не спал — ел килограммами анальгин. И едва дождавшись рассвета, я ринулся искать стоматологическую клинику.
Но вот, что показалось мне странным и подозрительным: в затрапезном Улан-Баторе (где днём с огнём, не сыщешь женских прокладок и общественных туалетов)…прямо посреди города была выстроена шикарная современная зубоврачебная поликлиника. На белый кафель и бормашины Хитлер денег не жалел. И только много позже я понял причину любви фюрера к дантизму и нащупал место соприкосновения этой отрасли медицины с разведкой и гестапо. И как оказалось, — всё это имело непосредственное отношение к сути моего спецзадания.
Ещё древние египетские врачи утверждали: Выздоравливает не тот пациент, который первый съест таблетку; а тот, который знает слабости лечащего врача.
Итак, отметившись в регистратуре и взяв талончик, я подошёл к заветной двери возле которой столпилось человек тридцать. Взглянув на их перекошенно-покорёженные лица я понял, что лезть без очереди (мотивируя это невыносимой острой болью), по меньшей мере — не прилично, а по большому счёту — бесполезно. В кругу этих страдальцев сочувствие отвергалось напрочь, как атавизм.
Вдруг, неожиданно, отворилась соседняя дверь и в коридоре появился дядя в белом халате, но с блудливыми глазами.
— Кто желает полечить зубы без очереди? — елейным голосом спросил он.
Но в ответ очередь, как-то зло съежилась.
Странные люди, — сквозь боль подумал я — Им предлагают заходить без очереди, а они упираются!
— Ну? — конкретизировал свой вопрос дядя.
— Я! — сказал я, и сделал роковой шаг в перед.
Очередь, не без любопытства, стала глазеть на меня. Однако, молчали сволочи! С уважением смотрели на меня, знали в чём дело, но молчали. Фашисткое отродье!
Я же бодренько зашёл в кабинет… и сразу же ринулся в обратном направлении. Но, двери уже были предусмотрительно закрыты на замок. Вот блин! Влетел! В этой, обложенной кафелем, комнате стояли три зубоврачебных кресла, возле каждого из них суетились по пять студентов из мединститута. Завидев меня, они задрожали от восторга, как Митрофанушка при виде свиньи.
Я понял, что попал в качестве экспоната на их лабораторную работу. Студенты, с нескрываемым вожделением, поглядывали на мою ротовую полость. Я оглядел поле боя: в двух креслах уже корчилась парочка несчастных, третье же кресло, по всей видимости, предназначалось для меня.
N.B. Нас учили в разведшколе, что надо всегда осматриваться в незнакомом помещении. Скосив глаза в сторону, я чуть не поперхнулся от неожиданности. В углу возлежали на мягких коврах и курили кальян… Мюллiр и Шелленг-бек.
Студенты подносили им на подносах вырванные зубы и гордо демонстрировали окровавленные руки, а фашистские боссы внимательно всё это осматривали и что-то помечали в своих блокнотах. Зачем они это делали? Вот это, я и решил это выяснить.
Среди будущих дантистов находились несколько симпатичных девушек, и мне стало стыдно показывать свою нерешительность. Я смело уселся в зубоврачебное ложе и раззявил рот. Милости просим на испытательный полигон!
То, что практиканты ещё не законченные садисты, я понял из того, что они все же решили сделать мне укол анестезина. Скрасить, так сказать, мои болевые ощущения. А о том, что обязательно будет больно — никто не сомневался. Так и есть! Рука у студента дрогнула и он вместо десны, чуть ли не насквозь, проколол мне щеку. Я зашипел от злобы, как сопля на сковородке: Ребята, вы же не в жопу укол ширяете! Аккуратнее, это моё лицо! Может они издалека и похоже на жопу, но поверьте мне на слово — это не она!