Третью группу составляют «палачи», ставшие «жертвами». Это те безжалостные представители партийной, военной, чекистской и хозяйственной элиты, которые, прежде чем стать «жертвами репрессий», сами уничтожили многих людей. Такие как, например, наркомы внутренних дел Генрих Ягода и Николай Ежов и их подчиненные. Или как не замеченные в гуманизме видные партийные деятели Мартын Лацис и Николай Бухарин. Н. И. Бухарин, например, вместе с другой будущей «невинной жертвой сталинского террора» А. И. Рыковым при рассмотрении в Политбюро вопроса о помиловании обвиняемых по «шахтинскому делу» настоял на расстреле «вредителей» (а Сталин, кстати, выступал против применения к обвиняемым смертной казни). На заседании комиссии, созданной уже по делу Бухарина и Рыкова, за их расстрел голосовали будущие «жертвы сталинизма» С. В. Косарев и И. З. Якир (а Сталин предлагал ограничиться всего лишь их высылкой).
На февральско-мартовском 1937 года пленуме ЦК ВКП (б) будущие «жертвы сталинизма» С. В. Косиор, В. И. Межлаук, П. П. Постышев, Я. З. Рудзутак, М. М. Хатаевич, В. Я. Чубарь, Р. И. Эйхе, И. З. Якир, Б. П. Шеболдаев и др. призывали к беспощадному разоблачению «врагов» и «вредителей». Секретарь Курского обкома Борис Шеболдаев, например, с удовлетворением докладывал, что в области уже арестовано семь членов бюро и четыре заведующих отделами обкома, 25 работников в одном только земельном управлении облисполкома. Сталин пытался образумить политическую элиту: «В речах некоторых товарищей сквозила мысль о том, что давай теперь направо и налево бить всякого, кто когда-либо шел по одной улице с троцкистом или кто когда-либо в одной общественной столовой где-то по соседству с Троцким обедал… Это не выйдет, это не годится… У нас развелись люди больших масштабов, которые мыслят тысячами и десятками тысяч. Исключить 10 тыс. членов партии — пустяки, чепуха это… То, что мы за это время понаисключали десятки, сотни тысяч людей, то, что мы проявили много бесчеловечности, бюрократического бездушия в отношении судеб отдельных членов партии, то что за последние два года чистка была, а потом обмен партбилетов — 300 тысяч исключили… все это вода на мельницу наших врагов… Вот с этой бездушной политикой, товарищи, надо кончать».
Не помогло. Более того, партийной элите, как установил доктор исторических наук Юрий Жуков, принадлежала инициатива в развязывании репрессий 1937–1938 гг. Начало репрессиям положил первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП (б) Р. И. Эйхе. Вслед за ним в борьбу с «врагами народа» включились С. В. Косиор, В. И. Межлаук, П. П. Постышев, Я. З. Рудзутак, М. М. Хатаевич, В. Я. Чубарь, И. М. Варейкис и др. Каждый из этой партийной номенклатуры, прежде чем стать «жертвой сталинизма» успел уничтожить тысячи и тысячи «вредителей», кулаков и других «активных антисоветских деятелей». Надо сказать, что партийные и чекистские кадры под шумок борьбы с «врагами народа» активно сводили счеты между собой, уничтожали друг друга. Большое число примеров как «свои» расправлялись со «своими», можно найти в книге В. Кожинова «Россия. Век XX. 1901–1939. От начала столетия до „загадочного“ 1937 года».
К четвертой группе расстрелянных за контрреволюционные преступления относятся обычные уголовники-убийцы, жертвами которых были партийные, военные, ответственные хозяйственные работники и просто члены партии.
И, наконец, пятую группу казненных составляют люди, невинно пострадавшие как от действительных врагов советской власти, сумевших пробраться в карательные структуры страны, так и от чрезмерного усердия или жестокости лиц, проводивших репрессии. Только люди этой группы, на мой взгляд, достойны реабилитации. Сколько их было? Сейчас никто не скажет. Полагаю, что они составляли не более трети от всех расстрелянных.
* * *Посмотрим теперь на современную российскую действительность. В постсоветской России официальных (по приговору) расстрелов людей почти не было, но зато резко возросло число расстрелов без приговоров. По политическим мотивам их было вроде бы немного (на слуху убийства генерала Льва Рохлина, Сергея Юшенкова, Владислава Листьева, Дмитрия Холодова, Анны Политковской), но появились другие мотивы расстрелов и убийств — межнациональные и криминально-экономические. В ходе непрекращающихся межнациональных и криминально-экономических войн и конфликтов ежегодно погибает много народу. В наиболее кровопролитном межнациональном конфликте — первой и второй чеченской войнах — погибло примерно 120 тыс. чел.[10] Число расстрелянных и убитых в криминально-экономических войнах никто не назовет, но что оно ежегодно измеряется десятками тысяч, косвенно подтверждает статистика смертей от убийств (табл. 2.4.).
Таблица 2.4. Число умерших от убийств (тыс. чел.) 1970 9,4 1980 17,9 1985 15,0 1990 21,1 1991 22,6 1992 23,9 1993 45,1 1994 45,2 1995 45,3 1996 39,1 1997 35,0 1998 33,6 1999 45,3 2000 41,1 2001 42,9 2002 44,3 2003 41,8 2004 38,9 2005 35,9 2006 28,6Из табл. 2.4. следует, что даже по отношению к 1990 году, когда в России уже начались криминально-экономические войны, в постсоветский период число убийств ежегодно фиксировалось в среднем на 17 тыс., больше. И это еще не все. Нужно иметь в виду, что погибших в криминально-экономических войнах и конфликтах много и среди так называемых не-уточненных смертей (около 40 тысяч), и среди без вести пропавших (ежегодно в розыск объявляются более чем 70 тыс. чел.: из них примерно 40 тыс. чел. в течение года находятся, а 30 тыс. чел. бесследно пропадают). В целом, по самым скромным подсчетам, в межнациональных и криминально-экономических войнах и конфликтах ежегодно в России погибает ориентировочно 25–35 тыс. чел.[11]