(576) [...] Покойно в СССР было только в могиле. Никому из злодеев, никому из "ссучившихся" хорошо в нашей стране не было. Казалось бы, все ОК у А. А. Фадеева, но он пускает себе пулю в лоб, равно как и путчист-91 Б. Пуго.
Каждый, кто являлся членом КПСС хоть двадцать минут, как бы ЧЕЛОВЕЧИНКИ ПОДХАВАЛ, согласно партийному коммунистическому людоедскому ритуалу, каждый, кто выживал или пытался, вроде меня, "войти в их круг", - виновен в том, что случилось с нашей страной на исходе второго тысячелетия от Р.Х., а степень этой вины знает только Бог. Я говорю это ПРИ ВСЕХ, ПРО ВСЕХ И БЕЗ ВСЯЧЕСКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ. "Нюрнберг" нужен, чтобы там покаялся тот, в ком еще душа жива, а вовсе не для того, чтобы судить.
Хотя и это имело бы большое воспитательное значение. Если бы колхозник знал, что коммунизм запрещен, над ним бы не так глумился его бывший председатель колхоза, пересевший из "газика" в джип "чероки", ставший "новым русским" и сменивший партбилет на визитную карточку президента акционерного общества закрытого типа с ограниченной ответственностью за все остальное.
(577) Его здоровая мещанская, обывательская натура взяла свое. И слава Богу!
(578) "Голосу" все равно и, может быть, даже чуть-чуть приятно. Не "с выработки" же он живет, не следователь же он, который "дожимает контру".
(579) Так раньше советский черно-белый телевизор вдруг начинал барахлить. Но есть здесь одновременно и какой-то посыл в будущее, в наше время компьютеров, томографов и других светящихся экранов, по которым время от времени разливается прежнее: зеленая муть, масса, субстанция.
(580) См. комментарий 564.
(581) Действительно страшно, если реальность только такова. Одно утешение, что реальность никогда не совпадает с ее описанием, и так называемый реализм на самом деле является чистейшей головной фантастикой. А взять Советский Союз, изображенный далеко отстоящими друг от друга авторами, - это не одна, а добрый десяток стран, где даже географические координаты не всегда совпадают. Каждый живет в собственной реальности, и это хорошо до того времени, пока кто-то не станет посягать на твою реальность. Или ты на чужую.
(582) , потому что следующий фрагмент повествования является романтически наивной прозой да еще с элементами доморощенной мистики и символизма начала века.
(583, 584, 585, 586, 587) [...]
(588) Скоро, скоро Иван Иваныч на колени встанет, а поднявшись с них, окажется "новым русским", который всех нас с вами, вместе взятых, купит и продаст. Если захочет. Но он не захочет.
(589) [...]
(590) Комментировать или не комментировать? Уж так подмывает прокомментировать, но не буду.
(591) , и какая-то романтическая мелодия зазвучала в его ушах и мозгах: не то Чюрленис, не то Сибелиус, не то оба-два, вместе взятых плюс Альфред Шнитке да Шостакович с Прокофьевым. Короче, сумбур вместо музыки.
(592) "А вот ... и я!" - с такими словами русский цирковой клоун начала века Дуров выезжал к зрителям на свинье.
"А вот ... вам всем!" - говорил злобный кулак Ферапонт, поджигая ночью амбар с колхозным зерном, которое еще вчера было его собственностью, реквизированной коммунистами.
"А вот ... не хотите ли вложить в наш банк рубль, а завтра получить за него доллар?" - поди, скажет Иван Иваныч, как только поднимется на ноги.
(593) Это такой, знаете ли, стилистический прием, подчеркивающий важность момента. И восходит там, и заходит, и т.д. И-и-и-и-и... А что касается "зеленой массы", то я лишь сейчас вспомнил, что так называлась никогда не вызревающая хрущевская кукуруза, которой по приказу КПСС в одночасье засеяли всю страну чуть не до Северного полюса. Эту "зеленую массу" "силосовали" в силосных ямах и башнях, после чего кормили ею бедных российских коров. Некоей, впрочем, и наркотой сшибает от этой "зелени". "Зеленью" и доллар на жаргоне именуют, тот самый доллар, который нынче, согласно анекдоту, всего лишь "русский бакс". И черти -зеленые. И "Фантомас" - зеленый. [...]
(594) Хамит, ругается, бранится! Право, будто и не "Голос" это вовсе, а какой-нибудь "мелкий бес".
(595) , прошу не забывать, что лишь вследствие выкуренной Иваном Иванычем анаши,
(596) Это - как в детстве те самые истории, которые нынче именуют "ужастиками". [...]
(597) Так грязью все-таки или говном? Давайте, товарищи, прямо ставить вопрос. Давайте наконец определимся, товарищи, что все-таки грязью, а то уж больно вонючей выйдет последующая патетическая картина. Площадь, товарищи, была залита обыкновенной театральной грязью, как в "Бесах" Достоевского, поставленных Анджеем Вайдой, кумиром нашей юности. "Бесов" Иван Иваныч, в отличие от "Евангелия", читал. А Вайду мы все сразу же полюбили за его решительно антисоветский фильм "Пепел и алмаз", который почему-то сдуру крутили в советских кинотеатрах. Помните, там это... спирт пьют за погибших товарищей... Збигнев Цибульский мочит коммуниста Щуку ... Потом сам погибает... Такова была, как говорится, абсурдная логика классовой борьбы, товарищи!
(598) Намек на то, что эти два мира существуют в разных измерениях. Нет, это гораздо слабее фантастики. Ни стереоскопичности, ни геометрической продуманности не хватает у "молодого писателя", чтобы создать полноценный муляж виртуальной реальности.
(599) Сгущенное концентрированное пространство? Да, что-то есть в этом описании правильное.
(600) Это и есть, что ли, СОБОРНОСТЬ?
(601) Некомментируемо.
(602) Это явно из песни с забытым мною названием. Там есть сходная строчка, где молодой человек вспоминает "отца, погибшего под городом Берлином", как раз перед припевом, который звучит примерно так:
Та-ра-ра-ра-ра-ра-ра.
Бойцов не редеет строй.
Должен и сын гером стать,
Если отец герой.
И не знаю, как там у Ивана Иваныча, а мой отец погиб от водки, коньяка и советской власти. (См. комментарии 28, 171.) Я не могу однозначно слышать опереточное:
Мой папаша пил, как бочка,
И погиб он от вина.
Я одна осталась дочка
И зовут мамзель - Нана.
Как, повторяю, не люблю анекдоты "про заик". Я в школе одно время заикался так, что, вызванный к доске прочитать гоголевское "Русь, куда ж несешься ты?", не смог одолеть и первого слова. Это, очевидно, выглядело столь жутко, что даже хулиганы не смеялись. Зато у меня никогда не было диуреза. Знаете, что это такое?
(603) И здесь автор подловато смягчает жизненные реалии. Сам я уже лет в пятнадцать знал, что моего дедушку убили "красные" за то, что он был священником в большом сибирском селе К. на юге К-ского края, и что отец всю жизнь скрывал этот губительный для него факт биографии, числясь по анкетам "сыном учителя". Проверить бы все это по архивам, да их, говорят, опять закрыли ввиду окончательной победы демократии в нашей стране.
(604) О многих "других родственниках" см. (если интересно) мой роман "Душа патриота", М., "Текст", 1994, рисунки В. Сысоева.
(605) Cм. комментарий 600. [...]
(606) Слово "народ", на котором "заторчали" "революционные демократы" ХIХ века, стало для всех мастей советских идеологических жуликов ХХ века высшим предметом глобальных спекуляций. СТРАШНО ДАЛЕКИ ОТ НАРОДА. НАРОД НАС НЕ ПОЙМЕТ, ТОВАРИЩИ. ПОСОВЕТОВАТЬСЯ С НАРОДОМ. МОЖНО СМЕЯТЬСЯ НАД ЧЕМ УГОДНО, НО ТОЛЬКО НЕ НАД НАРОДОМ. НАРОД НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ. ПРОТИВОПОСТАВИЛ СЕБЯ НАРОДУ... И тому подобные пещерно-племенные страсти. И "Голос", видите ли, туда же! Выделяет это слово заглавными буквами, из чего следует, что связь людской популяции с дьявольскими силами не односторонняя, а взаимная. Люди и сами кой-чему научили "темные силы".
(607) Обратите внимание на инверсию, соответствующую торжественности момента. Нет чтобы просто написать: "Но потрясенный Иван Иваныч ни хрена не слышал". [...]
(608) [...] "Мертвые не кусаются". Этой фразой персонажа стивенсоновского "Острова сокровищ" я, пожалуй, назову свой следующий роман.
(609) Федор Михайлович, хороший человек, великий писатель, зря только он в карты проигрывал - ведь это лишь усугубляло его эпилепсию и в конце-концов свело его в могилу.