– Чего тебе?
– Поговорить.
– Говори.
– Открой дверь!
– Говори так.
– Открой, ты, что боишься меня? – настаивала на своем Вероника.
– Ну? – спросил Алексей, открыв дверь камеры.
– Зачем ты меня как скотину в этот загон затолкал? Палкой машешь…
– Ты вынуждаешь…
– Ну, если вынуждаю, то ты мог мне как мужик кулаком по морде дать?
– Ты что, больная?
– А чего ты на меня, как на скотину, этой палкой машешь? Ты дома жену свою, тоже палкой гоняешь?
– Ты с чего взяла вообще, что я жену гоняю?
– Ну, а прикинь – ты такой с работы приходишь, уставший, голодный, а она бухая «в ноль» на диване валяется, дети не известно где и она ещё и пожрать тебе не приготовила.
– Если это всё, то мне не о чем с тобой разговаривать.
– Ну и пошел ты! Импотент!
Алексей с силой захлопнул дверь в камеру и закрыл её на засов. Пытаясь немного успокоиться, он стал шагать по холлу дежурной части из угла в угол. Дежурный, глядя на него, посоветовал:
– Налей чаю сладкого. Пойди в беседке посиди. Там хорошо, тихо, спокойно, свежо, птички поют. А потом протокол задержания составишь, подошьёшь его к материалам, составленным участковым, и отвезёшь её в суд.
– Ага, пойду я, посижу в беседке.
Посидев в беседке с кружкой чая и послушав, как поют птицы, Алексей действительно успокоился. Вернувшись на своё рабочее место, он стал заполнять бланк протокола задержания. Оставив незаполненными дату и время задержания, сержант вернулся к ним, когда весь бланк уже был заполнен. Опыта у него было недостаточно, и он решил посоветоваться с дежурным:
– Дмитрич!?
– Чего? – ответил дежурный, не отрываясь от чтения газеты.
– Дату и время задержания, какие ставить?
– Ну, какие, какие – сегодняшним числом ставь и время ставь четыре утра, или сколько там было, когда ты её сюда притащил.
– Хорошо.
– Что же тут хорошего, когда целый сержант ни хрена не знает!
– Хорошо, что есть целый майор, который может подсказать неопытному сержанту.
– Ты просто запомни, что со времени фактического задержания будет исчисляться срок её ареста.
– Думаешь, ей дадут арест?
– Штрафы то она не оплачивает. Ей их уже до хрена выписывали. Она же ни где не работает, и платить ей не с чего. Разве украдет у кого. Так это опять нам работа. Как её ещё наказать – только арест.
– Это хорошо – ей полезно будет метлой поработать!
– Ага, не всё же на ней летать! – майор, оторвавшись от газеты, повернулся к окну. – Вон смотри парламентёр идет, с перевязанной башкой. Переживает…
– Вован, что ли? – догадался сержант.
– Он самый. Гони его в шею. Начнет сейчас зудить.
– Пакет в руках. Поесть несёт, – прокомментировал Алексей, глядя в экран видеодомофона.
– Кому?
– Кому, кому. Вон, ей. – Алексей кивнул в сторону камеры, в которой сидела Вероника.
Постучав в приёмное окно дежурной части, Владимир спросил:
– Командир, продукты можно передать?
– Давай. Только сначала покажи всё в развернутом виде.
– Не волнуйся командир – мы порядки знаем. Вот, хлеб, сало, колбаса. Все порезано на куски. Как положено, – сказал Владимир, демонстративно раскрыв пакет. – Куда положить можно?
– Вот на стул положи, – ответил помощник дежурного.
Дежурный, наблюдавший за этим, отложив газету в сторону, спросил:
– Ты где всё это взял? Ларёк, что ли выставил? Или чью-то хату бомбанул?
– Нет, командир. Заработал, – гордо ответил Владимир.
– Ладно, не буду больше тебе вопросов задавать – наверное, мне лучше не знать, где и как ты это заработал.
– Так это Людкина соседка дала за то, что я ей дрова переколол все.
– Молодец! Так глядишь, исправишься и нормальным человеком станешь.
– Командир, мне бы с Веркой поговорить с глазу на глаз, – обратился Владимир к сержанту.
– А гостиницу вам не снять? – резко ответил сержант.
– Ну, тогда хотя бы передай ей, что я буду её ждать.
– Она тебя слышит. Она вон там, – Алексей указал пальцем на оконце в двери камеры, в котором торчала голова девушки.
– Верка, я на тебя заяву писать не буду! Ты пока сидеть будешь, я всё починю, что ты ночью накуролесила.
– Пошёл ты на хрен! – ответил женский голос из камеры.
– Зря ты так! – в голосе Владимира звучали нотки обиды. – Я же от души. Я жить с тобой хочу.
– Я тебе сказала – пошёл ты на хрен. Жить он со мной хочет. Ты ничего не забыл? Меня спросить, например – чего я хочу!?