«Я люблю тебя», — прочла я у него на лице.
«Я тоже тебя люблю», — отразилось на моём.
Позади нас кто-то откашлялся.
— Мы вас оставим, — произнёс Стефан, окинув огорчённым взглядом обшарпанную комнату.
— Спасибо, — сказала я.
Соломон, Самсон и Стефан вышли из дома. Когда Райдер лёг, Руфь неловко подошла к кровати. Он устал; я увидела, как опустились его веки.
— Хочешь, я останусь и помогу тебе убраться? — спросила Руфь.
Я покачала головой.
— Нет, я справлюсь. Этот дом не такой уж и большой.
Руфь кивнула, затем осторожно подошла к сыну. Я отошла, занявшись чистящими средствами, которые принесла нам Руфь. Но не удержалась и с комом в горле взглянула на робкие новые отношения между матерью и сыном. Райдер наблюдал за тем, как его мать обошла кровать и встала рядом с ним.
Руфь провела рукой по краю матраса.
— С тобой здесь всё будет хорошо?
— Да, — низким, надтреснутым голосом ответил Райдер.
Руфь кивнула.
— Можно мне приходить к тебе почаще? Если… если, конечно, ты этого хочешь. Если нет, всё в порядке, но…
— Да, — перебил ее Райдер. — Я…
Он откашлялся.
— Я был бы рад… тебя видеть.
Ослепительная улыбка, озарившая лицо Руфи, могла бы осветить даже самые темные небеса.
— Хорошо, — выдохнула она. — Тогда я с нетерпением буду этого ждать.
Руфь осторожно наклонилась и ласково поцеловала Райдера в лоб. Когда она коснулась его губами, Райдер закрыл глаза.
Моё сердце запело от счастья.
Руфь попрощалась и, улыбнувшись мне, вышла из дома. Я взглянула на кровать. Райдер уже смотрел на меня. Я прошла через комнату и взяла его за руку. Присев на край кровати, я наклонилась и поцеловала его в губы. Затем провела рукой по его волосам.
— Спи, малыш, — прошептала я. — Спи.
Глаза Райдера закрылись, и через несколько минут его дыхание стало глубоким и размеренным.
Пока он спал, я убиралась в доме, закончив лишь, когда за окном начали сгущаться сумерки. Мне захотелось подышать свежим воздухом, и я вышла в прохладу влажного вечера.
Я присела на лежащее посреди дико растущей травы бревно…. и вздохнула. Я дышала и дышала, впервые начав осознавать нашу новую реальность.
Мы свободны. Мы вне общины, вдали от Палачей… и свободны.
Я почувствовала, как по щекам текут слезы. И заплакала. Я плакала и плакала обо всех унесенных жизнях, о тяготах и боли. Я выплеснула всё, что хранила в себе годами, отпустив всё это в сумеречное небо. Прошло некоторое время прежде, чем я выплакала все свои слезы. Вместо них настало долгожданное оцепенение.
Проблеск нового начала.
Я уставилась на старый деревянный дом. И в груди зародилась надежда. Он был нашим. У нас был собственный дом. Подумав о нашем будущем, я глубоко вздохнула. Я понятия не имела, что оно нам принесёт. Впервые с тех пор, как мы здесь очутились, я задумалась о том, как буду жить во внешнем мире.
В Пуэрто-Рико брат Стефан так много мне о нем рассказывал, что, когда я столкнулась с новыми зданиями, людьми и вещами, то почувствовала странную смесь узнавания и нерешительности. Увидев разные устройства, которых сторонился наш народ. Меня смущала даже одежда, которую носили некоторые люди.
Но я не дала всему этому меня запугать. Пережив столько ужасов, я твердо решила принять образ жизни этого нового мира с широко открытыми глазами. Я больше не буду колебаться.
Я запрокинула голову и улыбнулась, увидев, что на небе засияли первые звезды. Вдруг до меня донесся звук подъезжающего автомобиля. К дому медленно приближались огни фар.
Я напряглась, гадая, кто бы это мог быть. Машина остановилась, и из нее вышли мои сестры.
Все три.
За рулём сидел Малыш Эш. Он робко помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ. Сестры направились ко мне, неся в руках тарелки. Я слишком устала, чтобы подняться с бревна, поэтому просто им улыбнулась. Первой заговорила Лила.
— Мы привезли вам еды. В ваш новый дом.
— Спасибо, — сказала я и встала на ноги.
Взяв у Лилы из рук тарелку, я поставила её у двери.
— Райдер спит, — объяснила я.
— Может, присядем? — спросила Мэй, указав на бревно.
Я кивнула и снова села. Лила опустилась рядом со мной. Мэдди и Мэй расположились напротив нас на траве. Я увидела, как Мэдди огляделась вокруг, и у нее на лице отразилась печаль.
— Не грусти, — сказала я своей младшей сестрёнке.
Мэдди взглянула на меня сквозь влажные ресницы.
— Мне не нравится, что ты так далеко от нас, — она потерла щеку. — Не нравится, что вы должны жить здесь совсем одни, что вам нельзя приходить на наши посиделки. На наши праздники. К нам домой.