На его лице появилось незнакомое выражение. Впервые я не мог догадаться, о чем он думает.
— Потом дядя послал тебя к людям дьявола, — вздохнул Иуда.
Он провел рукой по лицу, совсем так же, как я. Покачал головой… так же, как я. Видимо, он изучил моё поведение и манеры.
У меня в голове вертелся вопрос: с какого времени он планировал этот захват власти? Достаточно долго, чтобы изучить все мои движения. Задолго до того, как я дал ему повод. У меня похолодела кровь. Мой брат, мой близнец… похоже, всё это время он во мне сомневался.
— Знаешь, когда тебя удалили от дома и поместили к тем людям, я почувствовал облегчение, — сказал он. — Мои дни проходили в уединении. Я учился и учился, и с каждым днем все больше укреплялся в вере, все лучше разбирался в нашем мировоззрении, и с каждым днём крепла моя вера, и росли знания о нашем движении. Я развил свою способность управлять нашим народом.
Иуда поднялся на ноги. Чтобы посмотреть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. Я стоял на коленях, глядя на возвышающегося надо мной Иуду. Я увидел, как от этого в его глазах вспыхнул настоящий триумф власти. Истинный Пророк стоит на коленях у ног отверженного брата.
Он ухмыльнулся, у него на лице появилось самодовольное выражение. Он присел и заглянул мне в глаза.
— Я никак не мог понять, почему дядя послал тебя, своего "избранного наследника", в лапы сатаны, — опустив руку, брат провёл ею по вытатуированному у меня на предплечье изображению Аида. — Но теперь я знаю.
Иуда кивнул, словно убеждал себя в правоте родившейся у него в голове теории.
— Он тебя испытывал. Он хотел посмотреть, сможешь ли ты противостоять искушению зла, — Иуда оставил в покое мою руку и небрежно пожал плечами. — Выходит, ты не смог.
— Я смог, — бросил я в ответ. — Я прожил среди них целых пять лет. Я собрал информацию, сделал нас сильнее. Без этой информации мы бы провалили миссию!
Я поморщился от пульсирующей боли в горле. Превозмогая ее, я добавил:
— Ты бы там умер, не пожив и нескольких недель. Ты слишком слаб. Я оставался сильным. Делал для нашей общей цели всё, что от меня требовалось.
Я стиснул зубы.
— Из-за них я убивал. Я забирал жизни, невинные жизни. Ты бы просто сдался!
Выражение лица Иуды не изменилось, но по тому, как сузились его глаза, я понял, что мои слова попали в цель.
— Ты не оставался сильным, брат, — насмешливым голосом проговорил он, едва сдерживая гнев. — Ты потерпел крах. У тебя в руках была окаянная, а ты ее отпустил, потому что решил, что любишь ее.
Он склонил голову набок.
— На самом деле, ты попал под ее чары, как и все остальные. Как и все слабые мужчины, которые попадались на это раньше. Из-за твоей слабости в нашу общину проникли те люди и убили нашего Спасителя.
Внутри меня забурлила ненависть к Иуде. Он и понятия не имел, о чем, черт возьми, говорит!
Иуда наклонился вперед.
— И даже потом, когда я преподнёс тебе всех трёх, как подарок на блюдечке с голубой каёмочкой, ты все равно не смог их удержать. Вместо этого ты их отпустил. Ты снова был ослеплен их красотой, влекомый грехом и похотью. А это, брат, совсем не в характере Пророка.
Я открыл было рот, чтобы возразить, но он меня опередил.
— По дороге домой мне стало ясно, почему тебя послали к Палачам.
Он дразнил меня, заставляя ждать его выводов, стоя на коленях.
— Потому что наш дядя знал, что ты не справишься. Знал, что ты поддашься злу, — глаза Иуды сверкнули праведным гневом, и он кивнул. — Он убрал тебя, чтобы я мог пребывать в уединении. Он понял, что ты меня отвлекаешь.
Его губы растянулись в медленной ухмылке; в моих венах застыла кровь.
— На самом деле, это мне суждено было стать Пророком. Все это должно было стать моим. Теперь я это вижу.
Мои руки сжались в кулаки. Потеряв последние крупицы самообладания, я сказал:
— Ты проповедуешь только ненависть! Я слышу тебя из своей камеры. Ты объявил пастве о Вознесении. Возвестил о конце дней. Ты вызвал массовую истерию!
— Потому что так оно и есть, брат. Время пришло, — спокойно ответил он.
Я в отчаянии покачал головой.
— Это было бы явлено Богом. Ты бы получил прямое послание от нашего Господа. Ты не можешь просто взять и объявить об этом по собственному усмотрению! Не можешь подвергать опасности жизни ни в чем не повинных людей из-за своего желания пустить кровь Палачам!
Улыбка Иуды стала шире, и у меня сжалось сердце.
— Я его получил, — с гордостью произнёс он. — Как только ты отрёкся от своей веры, освободив с той мельницы окаянных сестер, я почувствовал произошедшую во мне перемену. Я почувствовал, как бремя руководства полностью перешло с твоих плеч на мои. И с тех пор Господь являл мне откровение за откровением, совсем как все эти годы нашему дяде.