И меня поглотила тьма.
Открыв глаза, я подумала, что моё желание исполнилось. Но когда мне удалось поднять голову, я увидела, что нахожусь в маленькой камере. На двери виднелись металлические решетки. И мне было холодно. Мне было очень, очень холодно. В тяжёлой голове клубился густой туман, и я никак не могла сосредоточиться. Мне хотелось пить. Губы потрескались и болели.
Я не чувствовал своего тела.
— Белла, — послышался снаружи чей-то голос.
Мэй? Это моя Мэй? Я не могла сконцентрироваться…
Я открыла рот, чтобы ответить. Я попыталась заговорить, но очень сомневалась в том, что у меня получится произнести хоть слово. Я очень устала. Мне хотелось просто поспать. Мне нужно было выспаться. Хотя бы еще немного. Внезапно что-то согрело мне руку. Я с трудом открыла свои опухшие глаза. Меня ослепил льющийся снаружи свет. Затем я встретилась взглядом с парой голубых глаз… Мэй.
Когда я увидела, что она плачет, у меня внутри все сжалось.
— Ш-ш-ш, — хотелось проговорить мне.
Не думаю, что у меня это получилось.
— Я тебя люблю, — хотелось мне сказать ей, но я не знала, не подведет ли меня мой голос.
Я видела, как двигались губы Мэй, но мне было не слышно, что она говорила. Я подумала, что мне все же удалось ответить на те слова, которые я уловила сквозь раздающийся у меня в ушах громкий звон. Но этого было недостаточно. В моё сознание начала просачиваться темнота.
— Не повиновалась…, — произнесла я, когда Мэй спросила меня, что произошло.
Я попыталась рассказать ей, что натворила. Но мысли с трудом приходили в голову, все было путанным и слишком медленным.
— Я думаю… меня чем-то накачали… я…
Она сказала что-то ещё, но я всё время забывала, что говорит Мэй, что я ей отвечала.
— …Я умираю, Мэй … Я хочу быть рядом с нашим Господом…
Мэй пыталась за меня бороться. Мне хотелось ей сказать, что уже слишком поздно. К горлу подступила тошнота. Ощутив во рту вкус крови, я крепко сжала руку Мэй. Я закашлялась и почувствовала, как по подбородку медленно стекает влага. Я услышала крик Мэй и приятный голос моей Лилы тоже услышала. Но меня продолжала окутывать тьма, застилая мне глаза.
Я так сильно устала.
Покидая этот мир, я закрыла глаза и держалась за сестер, которых беззаветно любила…
Я позволила тьме унести меня прочь… Мне хотелось просто умереть…
Но в темноте появлялись проблески света. До меня доносились тихие, незнакомые голоса, говорящие мне, что теперь я в безопасности. Меня вымыли. Пока я то приходила, сознание, то отключалась, мне казалось, что я плыву.
Очнулась я в маленькой комнате. В стене напротив меня было небольшое окно, а я лежала на матрасе — это показалось мне странным. Матрас был неудобным, но явно лучше, чем тот, на котором я спала долгие годы.
Я попробовала пошевелиться, но была еще слишком слаба. По шее струился пот; все мое больное тело обволакивал почти невыносимый жар.
Затем открылась дверь, и я затаила дыхание. В комнату вошел мужчина. Увидев, что я очнулась, он остановился. И сглотнул. Я смотрела на него в растерянности, а когда его темные глаза наполнились слезами, то и с некоторым опасением.
У меня в груди бешено заколотилось сердце.
— Ты свободна, — тихо сказал он.
Три слова, которые ошеломили меня, лишив дара речи.
— Ты больше не в главной общине. Тебя спасли из камеры. Один наш друг нашел тебя и смог вывезти из коммуны.
Мужчина положил руку себе на грудь.
— Я брат Стефан. Я не причиню тебе вреда… никто больше не причинит тебе вреда…
***
— Я хотела вернуться обратно. Хотела вернуться и забрать всех вас.
Я глубоко вдохнула, стараясь не терять самообладания.
— Мы планировали, когда я окончательно поправлюсь, попытаться вытащить вас всех… но потом получили сообщение о той резне. О смерти Пророка… И мне сказали, что вы все погибли. Я…, — у меня перехватило дыхание. — Я не могла вынести этой боли.