Мой хозяин присел рядом со мной на корточки, погладил меня по голове и низко наклонившись, тихо произнес:
– Сократ, очень тебя прошу, только не опозорь нас.
Мужчины попрощались, обнявшись по мужски, я с грустью и какой-то невероятной тоской в сердце посмотрел вслед Александру Петровичу, прежде чем за ним закрылась входная дверь. Почему-то в тот момент, мне показалось, я не увижу своего хозяина еще очень долго.
– Ну, что, приятель, – обратилась ко мне моя новая хозяйка, – сначала банные процедуры, а потом обед.
«Что даже осмотреться не дадите? Вот так прямо с порога сразу в баню?».
Из ниоткуда появилась еще одна женщина, Алла обратилась к ней:
– Валентина, для начала покажите Сократу лоток, куда он будет ходить в туалет, потом тщательно вымойте и сделайте все необходимые процедуры. Еще не хватало, чтобы он моего Генри заразил какой-нибудь ерундой.
Что несет эта женщина? Я что, бродяга какой? Между прочим, я тоже домашний кот и Татьяна Михайловна очень тщательно следит за моим здоровьем, иначе, она бы на пушечный выстрел не подпустила меня к кроватям детей.
– Все поняла, – кивнула женщина и позвала меня, призывая следовать за ней.
Еще никогда в жизни меня не мыли с таким усердием. Я еле выдержал эту экзекуцию, еще чуть-чуть, начал бы царапаться и кусаться, но, вспомнив слова хозяина, решил не подводить его и вести себя прилично. Сначала меня вымыли каким-то невероятно вонючим шампунем, затем остригли и подпилили когти, высушили шерсть феном, капнули на холку какой-то гадостью. А когда со всеми процедурами было покончено, на шею нацепили сверкающий ошейник. Как я не пытался его снять, ничего у меня не вышло. Увидев мои попытки освободиться от неожиданного ярма, Генрих удивленно посмотрел на меня и высокомерно заметил:
– Сэр, зачем вы пытаетесь снять ошейник? У нас у британцев считается неприличным ходить без украшения на шее.
– Я же тебе сказал, что я не британец и не привык ко всякого рода побрякушкам, – раздраженно фыркнул я.
– Со временем привыкнете, – ухмыльнулся Генрих и добавил, – пойдемте, нас уже ждут на ужине.
Он степенной походкой направился на кухню, приглашая меня следовать за ним. Ничего себе, то есть это что получается, не Генрих сидит и дожидается, когда ему положат в миску еды, а его ждут на ужине. «Круто», так бы сказала моя Катерина.
Кухня оказалась такой же большой, как и дом. Когда мы вошли, моя временная хозяйка Алла, увидев меня, воскликнула:
– Совсем другое дело, – она подошла ближе и наклонившись надо мной, погладила по спине, – посмотри, какой красивой стала твоя шерсть, такая мягкая и шелковистая на ощупь.
«Да она у меня собственно всегда такая была. Просто, видимо, ты меня плохо разглядела при знакомстве».
– И ошейник тебе к лицу, с ним ты стал походить на настоящего кота-аристократа, – добавила женщина.
Кто это такой я не понял, но, глянув на Генриха и, заметив одобрение в его глазах, понял, что диковинное слово ничего плохого в не означает.
– Мальчики, на ужин у вас сегодня перепелка, – обратилась к нам Алла и добавила: – приятного аппетита.
Наши миски стояли у большого окна, из которого открывался потрясающий вид на зеленый газон с большими деревьями. Генрих неспешно подошел к одной из тарелок, тщательно обнюхал и неспешно приступил к трапезе. Я, недолго думая, последовал его примеру. Надо заметить, такого ужина у меня еще ни разу в жизни не было. Эта, как назвала ее женщина, перепелка была восхитительной на вкус, нежнейшее мясо в каком-то воздушном соусе. Когда с ужином было покончено, Генрих тщательно умылся и обращаясь ко мне, произнес:
– Сэр, не хотите отдохнуть?
– Я же просил не называть меня этим прозвищем, – хмуро напомнил я.
– Вам придется смириться, – хмыкнул он.
Хозяйский кот расположился на большом диване в гостиной, а мне предложил занять место на рядом стоящем кресле. Я искоса подглядывал на Генриха, кот прикрыл глаза и, казалось, будто спит. Мне же совершенно не спалось, кровь бурлила, эмоции зашкаливали. После такого ужина, почему-то хотелось побегать по тем зеленым газонам, поваляться на идеально подстриженной травке, полазать по деревьям.
– Может, пойдем погуляем? – предложил я.
– Где? – кот приоткрыл один глаз и удивленно посмотрел на меня.
– На улице, – ответил я.
– Вы что, уважаемый? – он открыл второй глаз и теперь смотрел на меня с еще большим удивлением, – нам нельзя выходить из дома.
– Кому это нам? Ты сейчас о ком? – не понял я.
– О себе, – невозмутимо ответил он.