– Ага, не только. – Коментантша посмотрела на море, вдруг засомневавшись, а не зря ли она явилась к этим людям, не зря ли решила им все выложить. Но долго сомневаться в своих поступках она не привыкла. Поэтому улыбнулась, показав два золотых и три стальных зуба, при том, что остальные были желтыми, прокуренными и очень острыми на вид. – Я девок отговаривала, мол, не дело это – пацана сбивать. Нет, не понимают. По нему, когда он погиб, знаешь сколько слез пролилось… Иные по мужьям так не убиваются, как эти… по своему полюбовнику рыдали. Прямо рыдали!
– Конфликтов между женщинами, говорите, не было? – спросила Веригина.
– То-то и оно, что ни разу. Даже если кто и хотел парня только под себя подмять, он как-то это утихомиривал. – Она подумала. – Ну, иногда, конечно, обзывали друг друга… Но не очень. Ведь про многих у нас тут можно разное рассказать-то, когда муж вернется… В общем, по-серьезному обиды никто никому старался не делать. А то уж очень просто отомстить. – Она посмотрела на Веригину, словно сомневалась, что та ее вполне понимает. – Да и сам парень… Как-то одна стерва его допекла, так он ее отшил. Представляешь, малой, только из училища, а уже умеет.
– Если он такой мастер, как вы говорите, ему ничего не оставалось, как и этому научиться, – ровно сказал Шляхтич.
– Вот, правильно, – согласилась комендантша. – И после этого, все стали тихонькие, словно овечки. Ну, иногда только кто-нибудь покричит… А так, вообще, – благодать.
– Мужики на него зла не держали? – спросил Стекольников.
– Так они же ничего наверняка не знают. Только предполагают, а то бы, конечно… Но это – другое дело. – Комендантша снова показала в улыбке свои замечательные зубы. – А есть и такие, кто ему еще и благодарен был.
– Он что же, редко в море ходил? – спросила Веригина.
– Почему редко? Как все. В последнее время даже чаще, чем многие… – Комендантша похмурилась. – Но понимаешь, ни про кого такого не рассказывали. А про него – сплошная романтика.
– Так, понятно, – кивнул Кашин. – Других странностей, кроме того, что женщины завели себе «общественного мужа», не замечали? Например, никто тут у вас гаданьем не занимается? Столоверчение какое-нибудь не пробует?
– Столо… Вот как ты последний раз сказал – не бывает. А гадание… – Комендантша ласково улыбнулась. – Никто, кроме меня. Если кому-то надо, то все идут ко мне.
– И если бы у вас появился конкурент по этой части, вы бы знали? – спросила Веригина, которая откровенно стала уставать от этого разговора.
– Эк сказала – конкурент! Да разве ж я потерплю тут конкуренцию?
Поблагодарив комендантшу от души, причем, искренне, Кашин велел своим ребятам забираться в машину и катить в Североморск. Что они и проделали.
Проехав с десяток минут в полном молчании, Кашин понял, что не прокомментировать последнюю встречу нельзя. Он повернулся к заднему сиденью, где сидели, поджавшись, три остальных пассажира, и спросил:
– Хороша?
Неожиданно ему ответил шофер.
– Тетя Таня? Это же… – Он опять изобразил на лице что-то насмешливо-восхищенное и вместе с тем почтительное. – Она тут с детства, всех знает… Жила раньше в Североморске. Так ее решили сюда переселить, чтобы к ней паломничества не было. Куда там… Некоторые водилы даже удивлялись, если ехали в эту сторону, и из города никого попутных не было. К ней же не только жены всякие ездят, но и мужики, если у них какие нелады по семейственности.
– Да она и не очень пожилая, как же такую силу набрала? – спросил Шляхтич.
– Она только на вид такая,– ответил шофер, – простая. А на самом деле, прям адмирал в своем деле.
Уже в гостиннице, за ужином, выслушав доклад Колупаева, что, скорее всего, жена Юдина сказал правду, что капитан 3-го ранга уже несколько лет ни в чем хуже, чем в игре «по-маленькой», не замечен, Веригина вдруг спросила Кашина:
– И что мы имеем? Одного игрока, который успешно боролся со своей страстью, и одного распутника, который ни с чем бороться не собирался… Все?
Кашин посмотрел на нее, и ничего не ответил. А вот Патркацишвили, уписывая за обе щеки вторую порцию риса с тушенкой, бодро отозвался:
– Зачем так? Будем дальше искать. Я вот думаю, командир, нужно в Грузию съездить, родню Бухникашвили расспросить.
– Обоснуй, – попросил Шляхтич.
– Э-э, парня, который за три минуты до пожара сообщил, что все в порядке, обязательно следует проверить. Но вам они не скажут, вы грузинского языка не знаете. Мне – скажут. Значит, нужно ехать.
Кашин вздохнул.
– Пожалуй. Только, провернем это быстро. А вы, – он повернулся к остальным, – поработайте пока тут. – Он подумал. – И вот что… Чтобы не возбуждать ненужных эмоций, Виктор Савельевич, ты отправляйся в Рыбачий с Веригиной. А Шляхтич и Стекольников пусть по Североморску побродят.