Лотар-Гюнтер БУХХАЙМ
ПОДЛОДКА
ПРОЛОГ
КОМАНДА ЛОДКИ:
Офицеры:
Командир («Старик», а также господин каплей — принятое на флоте сокращение для полного звания — господин капитан-лейтенант)
Первый помощник (первый вахтенный офицер)
Второй помощник (второй вахтенный офицер)
Старший инженер (шеф)
Второй инженер
Автор — военный корреспондент
Младшие офицеры (унтер-офицеры [1]) и матросы («Хозяева моря»):
Арио — дизелист
Бахманн («Жиголо») — дизелист
Берманн («Первый номер») — боцман
Семинарист — вахтенный на посту управления лодкой
Бокштигель — матрос
Дориан («Берлинец») — помощник боцмана
Дафте — матрос
Данлоп — торпедист
Факлер — дизелист
Франц — старший механик
Френссен — помощник дизельного механика
Хекер — механик торпед
Хаген — электромоторист
Херманн — акустик
Инрих — радист
Айзенберг («Вилли Оловянные Уши») — помощник по посту управления лодкой
Йоганн — старший механик
Каттер («Кухарь») — кок
Клейншмидт — помощник дизельного механика
Крихбаум — штурман
Маленький Бенджамин — рулевой
Маркус — рулевой
Пилигрим — помощник электромоториста
Радемахер — помощник электромоториста
Саблонски — дизелист
Швалле — матрос
Турбо — вахтенный на посту управления лодкой
Ульманн — прапорщик
Вихманн — помощник боцмана
Зейтлер — помощник боцмана
Зорнер — электромоторист
А также еще четырнадцать неупомянутых членов команды. Обычно команда на подводных лодках этого типа состояла из пятидесяти человек. В этот поход с целью обучения на лодку был направлен сверхштатный, второй, инженер.
Эта книга — роман, но не плод фантазии автора, который был очевидцем всех описанных здесь событий. В книге сведены воедино все происшествия, случившиеся с ним на борту подводных лодок. Тем не менее, персонажи не являются портретами реальных людей, живых или мертвых.
Боевые действия, описанные в книге, происходили преимущественно осенью и зимой 1941 года. К этому времени стало очевидно, что на всех театрах войны наступает перелом. Войска вермахта были впервые остановлены под Москвой — всего несколько недель спустя после битвы за окруженный Киев. Британские войска наступали в Северной Африке. Соединенные Штаты отправляли в Советский Союз военные грузы и сами немедленно после японской атаки на Перл-Харбор вступили в войну.
Из 40000 немецких подводников в годы Второй мировой войны 30000 не вернулись домой.
I. Бар «Ройаль»
От отеля «Маджестик», где квартировали офицеры, до бара «Ройаль» дорога описывает дугу длиной в три мили вдоль берега моря. Луна еще не взошла, но можно различить бледную ленту дороги.
Командир всю дорогу давит на педаль газа, как будто участвует в гонках. Внезапно ему приходится затормозить. Покрышки визжат. Нажимает на тормоз, быстро отпускает, снова быстро нажимает. Старик хорошо справляется с тяжелой машиной, и вот она, не пойдя юзом, останавливается перед неистово жестикулирующей фигурой. Синяя униформа. Фуражка старшины. Что за нашивка у него на рукаве? — Подводник!
Он стоит как раз вне света наших фар, размахиваю руками. Его лицо скрыто в темноте. Командир собирается медленно тронуть машину, когда человек начинает стучать ладонями по радиаторной решетке, рыча:
Пауза, за которой следуют еще более свирепые удары по решетке и снова рев.
Лицо командира помрачнело. Он готов взорваться. Но нет, он включает заднюю передачу. Машина прыгает назад, и я почти разбиваю себе голову о лобовое стекло.
Первая скорость. Автомобиль описывает слаломную кривую. Визг покрышек. Вторая скорость.
— Это был наш первый номер! — сообщает мне командир. — Нажрался как сволочь!
Старший инженер, сидящий позади нас, грязно ругается.
Командир только успел набрать скорость, как снова приходится тормозить. На этот раз у него на это есть чуть больше времени, ибо покачивающаяся шеренга, выхваченная из темноты нашими фарами, виднеется немного впереди нас. Поперек дороги стоят по меньшей мере десять матросов в береговой форме.
Ширинки расстегнуты, члены наружу, сплошной фонтан мочи.
Командир гудит. Шеренга расступается, и мы медленно проезжаем между двумя рядами людей, писающих по стойке смирно.
— Мы называем это «пожарная команда» — они все с нашей лодки.
Шеф на заднем сиденье ворчит.
— Остальные в борделе, — говорит Командир. — У них там сегодня аврал. Меркель ведь тоже выходит в море завтра утром.
На протяжении мили не видно ни души. Затем в свете фар появляется двойной кордон военной полиции.
— Будем надеяться, что все наши ребята будут утром на борту, — раздается голос позади нас — Они любят позадираться с береговыми патрулями, когда выпьют…
— Не узнают даже своего командира — бормочет Старик себе под нос. — Это уж слишком.
Теперь он едет медленнее.
— Я сам себя неважно чувствую, — говорит он, не поворачивая головы. — Слишком много церемоний для одного дня. Сначала эти похороны сегодня утром — того боцмана, которому досталось во время воздушного налета на Шатонеф. А посередине похорон — снова налет, настоящий фейерверк. Это не совсем прилично — особенно во время похорон! Наши зенитчики сбили три бомбардировщика.
— А что еще? — интересуюсь я у Старика.
— Сегодня больше ничего. Но эта вчерашняя казнь просто вывернула меня наизнанку. Дезертирство. Дело ясное. Инженер-дизелист. Девятнадцать лет. А потом днем этот забой свиней в «Маджестике». Наверно, намечался банкет. Холодец, или как это там называется, — в общем, никто не в восторге от этого варева.
Старик останавливается перед заведением: на садовой ограде метровыми буквами выведено: «БАР РОЙАЛЬ». Это строение из бетона, напоминающее формой корабль, расположенное между главной прибрежной и вспомогательной дорогой, выходящей из соснового леса и пересекающейся с главной под острым углом. Прямо посреди фронтона — на мостике «корабля» — витраж, похожий на большую палубную надстройку.