И он спас его от безумия. Загадочные надписи, манили, волновали и требовали себя прочесть. Жажда узнать что же там написано и почему Создатель так хотел получить эту Книгу, не давала ему вновь упасть в пучины зазеркальной жизни.
Он аккуратно положил пергамент обратно, мимоходом взглянув на дату в конце. Прошло уже три песка из Хрустальной Склянки времени. Осталось два.
26
— Не спиться? — в палатку к Роланду тенью скользнул Хант.
Роланд в это время сидел в позе лотоса и тщетно пытался войти в Астрал. Впрочем, это ему всегда с трудом удавалось. Но Ректор говорил, что это жизненно необходимое умение. И ему, Жнецу Душ, ЛОХу седьмого эскалона, заслуженному оперу Ректората, старому соратнику и прочая, прочая, прочая, стыдно не уметь делать это. Причем вход в Астрал, дисциплина, которая преподавалось на втором курсе Института. И последний троечник, худо-бедно это делал.
А вот у него ничего не выходило. Что он только не делал. И медитировал, и грибы жрал. Но не пускало его что-то, хоть тресни. Конечно, пару тройку раз, ему удавалось подняться к небесным вратам. И то по большой пьяни. А так чтобы на щелчок пальцев — не фига.
Роланд не хотел никого видеть.
— Я в Астрале, — одними губами не открывая глаз прошипел Роланд, — не мешай!
Хант скептически хмыкнул.
— Сейчас посмотрим, — произнес он, — на мгновение сомкнув глаза. — Помочь? — опять спросил он.
Роланд, крякнул от досады и открыл глаза.
— Спасибо, не надо!
— Ну смотри, — проговорил Хант, удобно усаживаясь на кровать. — Ты мне ничего не хочешь рассказать?
— В смысле? — Роланд, кряхтя встал. От долгого сидения в неудобной позе затекли ноги. — И вообще-то это моя кровать!
— Про парнишку, — Хант даже не думал подвинуться.
Роланд пару мгновений возмущенно сверлил взглядом гостя, потом вздохнул и сел на табурет.
— Я не понимаю вопроса.
— Если ты не понимаешь вопроса, попробую объяснить получше. Ты в курсе, что он тебя чуть не сожрал?
Роланд поперхнулся.
— В смысле?
— В прямом, — Хант неуловимо рубанул рукой. — Я видел его в этот момент. Он был готов высосать твою искру. Причем я первый раз видел в своей жизни, чтобы переход был настолько моментален. На это не способны даже Высшие вампиры. А я тебе доложу, что эти ребятки закусили бы Ректором и не поперхнулись. Хотя, нет поперхнулись бы точно. Но я не про это. Я тебя еще раз спрашиваю кто это?
— Иван Синицын, — произнес Роланд, открывая флягу, — будешь?
Хант пригубил и закашлялся.
— Ничего себе.
— Бабкин рецепт, — не без гордости сказал Роланд, — вода жизни.
— Пойми, Роланд, ты же знаешь кто я такой и под что заточен. И вот эта штуковина, на нимбе, — он ткнул пальцем себе в голову, — не дает мне покоя. Я вижу зло. Любое. А это, над злом! Или под! Неважно. Я когда увидел во что может превратиться наш малыш, клянусь, памперсы поменял. И это я — Хант! Ты знаешь, я это почувствовал, он и ко мне присматривался, но не смог разглядеть искру. Наши отцы постарались. Меня просто так не сожрешь. Но могу забиться на что хочешь, что этот Синицын, если захочет и меня под орех разделает и даже не вспотеет. И я хочу знать, кто или что это и что делать?!!
— Ты меня еще спроси кто виноват, вообще картина маслом получиться! — грустно сказал Роланд, отпивая еще глоток. — Точно никто не знает, кто это. Я забрал его. Парнишка выдал девятый эскалон при переходе. Потом ничего сверхъестественного. Но с его приходом все зашевелись. Вот и все дела. Теперь он под колпаком Ректората. Вот и все, Хант!
Хант молча сверлил Роланда взглядом.
— Это действительно все!
Хант тяжело вздохнул.
— И чего делать будем?
— Ничего. Все по плану. Выводим его на Реформатора и смотрим что будет. Далее по обстоятельствам.
— Крутой план, — саркастически хмыкнул Хант. — Можно даже сказать идеальный.
— Если у тебя есть другой — предложи.
Хант глотнул из фляжки.
— Можно мочнуть по тихому.
Ты уверен?
— Не совсем, — задумчиво протянул Хант. — Скажу больше, совсем не уверен.
— То-то же! Так что давай не гнать лошадей на засеку и будем придерживаться нашего плана. Олег Палыч, не дурак. Раз сказал так делать, надо делать.
— Согласен, — проговорил вставая Хант. — Ты не возражаешь, если я у тебя останусь? Вдвоем шансов побольше.
— Ага, оставайся. Шансы были ноль целых, а сейчас ноль целых две тысячные. Все же лучше чем ничего.