— Я буду Фаррой Моан, я же тебе говорила. — Она выглядывает на меня из-за дверцы шкафа. — Трансвеститка? Из драг-рейса Рупола. О, да ладно тебе, Марни.
Я скрещиваю руки на груди и указываю на неё подбородком.
— Я знаю, что такое драг-рейсинг Рупола. Я спрашиваю, зачем ты запихиваешь этот наряд в мой шкаф?
— Если я оставлю его здесь, возможно, тонкое внушение овладеет тобой во сне, и ты наденешь его на вечеринку. — Миранда закрывает двери и поднимает на меня брови. — А теперь перестань уходить от темы и расскажи мне о Заке.
— Тут не о чем говорить. Он… его семья раньше знала моего отца. Иногда он приходит и помогает. Это всё, что я знаю. — Миранда вздыхает и хватает свою сумку, пристально глядя на меня.
— Тебе лучше ничего не скрывать от меня. — Она делает паузу, и выражение её лица смягчается. Когда она протягивает руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо, я улыбаюсь. Всё, что она делает, исходит из хороших побуждений. На неё трудно сердиться. — Помнишь, я читала твоё эссе. Ты вложила в него своё сердце и душу, и там не было никаких упоминаний о Заке. Я чувствую запах тайны.
— Зака там не было, потому что он не часть моего сердца и души, — говорю я ей, хватая её за руку и ведя к двери. — А теперь иди домой и ложись спать.
— Люблю тебя, ночки! — кричит она, когда я закрываю дверь и запираю её на ключ.
На следующее утро Миранды нигде нет, так что я провожу утренние занятия без неё. Я мельком вижу Эндрю с его друзьями, но только мимоходом. Он поднимает руку, чтобы помахать, и я машу в ответ, но на этом всё. Мой день — это социальная пустыня, и, что удивительно, я благодарна за это. Приятно отдохнуть от того, что надо мной издеваются и спрашивают, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Да ладно, ребята, первые несколько раз это звучит умно, но на самом деле, как дочь алкоголика, я всё это уже слышала. Им придётся придумать какой-нибудь новый материал, если они хотят издеваться надо мной.
Плюхнувшись на своё место в классе смешанных медиа, я достаю свой айпад и, согласно инструкциям на экране в передней части класса, проверяю электронную почту на предмет назначения по инструменту. Вместо того, чтобы получить арфу, единственный инструмент, который я выбрала в анкете, меня записали в хор.
Мой рот приоткрывается, и я поднимаю взгляд, замечая педальную арфу на сцене впереди.
Позади меня раздаётся визг, Бекки встаёт и размытым пятном спускается по ступенькам, её юбка по крайней мере на два-три дюйма короче, чем у нас с Мирандой. Я вижу мелькание её трусиков, когда она спускается к мистеру Картеру. Я не слышу, о чём они говорят, но она дико жестикулирует, а потом… садится за арфу.
— Что за вечный грёбаный ад? — ворчу я, мои руки сжимают края планшета. Запах ванили и персиков окутывает меня, когда Харпер наклоняется вперёд, её тёмные волосы развеваются и щекочут мою правую щеку. Я медленно перевожу взгляд в её сторону.
— А ты что думала, Работяжка? Моя мама в школьном совете, и ей действительно нравится Бекки. В конце концов, мы были друзьями много лет. — Она постукивает острым розовым ногтем по экрану моего планшета. — Я заметила, что ты отметила хор в разделе формы «Нет, спасибо». Но таким девушкам, как ты, нужно расширять свой кругозор, тебе так не кажется?
Меня трясёт, но я ничего ей не говорю, по крайней мере, не сейчас. Что хорошего было бы в том, чтобы устроить сцену? Вместо этого я смотрю вперёд и притворяюсь, что не замечаю, как Тристан подходит и садится позади меня.
Итак, меня определили в хор. Отлично. Это не значит, что я не могу попробовать себя в академическом оркестре. Не теряя ни секунды, я нажимаю на ссылку на форму регистрации и начинаю заполнять её, когда чья-то рука ложится мне на плечо. Оглядываясь назад, я вижу, что это снова Харпер.
— Не смей, — шипит она, но я вырываюсь из её хватки и продолжаю то, что делаю. — Только попробуй записаться в оркестр, и я сама тебя убью. — На этот раз я всё-таки оборачиваюсь, встречаясь с её резким голубым взглядом. Тристан стоически сидит рядом с ней, его лицо застыло в маске высокомерия, которую, кажется, невозможно сломать. Но я видела во время Родительской недели, как его безупречный фасад рушился от гнева.
— Вместо того, чтобы угрожать мне, может быть, тебе следует спросить, почему ты так меня боишься? — я поднимаю обе брови, а затем нажимаю кнопку отправки. Накрашенные розовым губы Харпер кривятся в усмешке, но она ничего не говорит, предпочитая вместо этого пофлиртовать с Тристаном.
С другой стороны, когда занятия продолжаются, и Бекки играет свою первую пьесу, я сразу понимаю: я намного лучше её.
Хорошо для меня. Мне придётся это сделать, если я хочу выиграть это место.
После окончания занятий я трачу несколько минут на поиски Миранды, а затем сдаюсь и направляюсь в столовую без неё. Как только я вхожу, понимаю, что что-то не так.
Крид развалился на столе, как ленивый принц, с элегантной причёской, одна нога вытянута прямо перед ним, другая согнута в колене. Он опирается на левый локоть, а в правой руке держит стопку бумаги. Его ледяные голубые глаза поднимаются на меня, как только я переступаю порог.
— «В средней школе не было ни одного момента, когда я не чувствовала бы, что на меня нападают. Осада была со всех сторон: отец-алкоголик дома, мать, которая не хотела меня, и одноклассники, которые поставили своей личной задачей уничтожить меня».
Он делает паузу, уголки его рта приподнимаются в улыбке. Его пленённая аудитория поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и в их коллективных взглядах появляется понимающий блеск.
Не осознавая этого, я роняю свою сумку с книгами на пол. У меня слабеют колени, и кружится голова. Нет, этого не происходит. Этого не может быть на самом деле.
Крид снова откашливается и снова смотрит на свой телефон.
— «Долгое время я не могла понять, почему они так сильно меня ненавидели. Когда я это поняла, это чуть не сломило меня. Однажды, когда мне было совсем худо, я села на пол в женском туалете и проглотила пузырёк с таблетками, выписанными по рецепту, который я украла из маминой сумочки. По иронии судьбы, первый и единственный раз, когда она навестила меня за многие годы, должен был стать последним разом, когда она меня видела: таков был мой план. Прими её таблетки, покончи со всем этим, позволь боли утихнуть».
Моё сердце колотится так быстро, что я едва слышу, как Крид читает вслух на весь класс моё эссе для стипендии. Кровь стучит у меня в ушах так же громко, как океанские волны, бьющиеся о скалы снаружи. Как сказала Миранда, я вложила в это эссе всё своё сердце и душу. Это было для меня всем, целой историей моей жизни и моим билетом из нищеты в академию Бёрберри, в будущее, в котором не было железнодорожных вагонов, переделанных в жилые дома, или необходимости полагаться на непостоянный заработок моего отца, едва хватающего на продукты питания и одежду.
Я чувствовала себя так, словно меня выпотрошили, словно куски меня лежали на полу у ног Идолов и их порочного Ближайшего окружения.
Воспоминания промелькнули в моей голове, воспоминания о том, как Зак ворвался в комнату и опустился на колени рядом со мной, вжимая пальцы в моё горло, отчего меня вырвало. Если бы он не пошёл туда за мной, я вполне могла бы быть мертва. И всё же он был одним из зачинщиков, одним из моих злейших врагов. Я никогда не понимала, как и почему он изменился после того момента.
— Прекрати, — выдыхаю я, но Крид только улыбается шире, Зейд ухмыляется от уха до уха с одной стороны, Тристан стоит стойко и молчит с другой. — Просто остановись.
— «Издевательства чуть не сломили меня, настолько сильно, что я попробовала снова, всего два месяца спустя. Я пытался перерезать себе вены, и у меня тоже ничего не получилось».