Студенты тоже тусуются там, балансируя на могилах, прижимаясь к стенам мавзолеев. Это не для меня, хотя я могу оценить кое-что из архитектуры. Мой взгляд отрывается от готической зловещности кладбища и устремляется к ряду фонариков, горящих на берегу озера. Сейчас оно кажется тёмным и бесконечным, как будто одно неверное движение, и ты будешь вечно кувыркаться в ледяных глубинах.
Дрожь охватывает меня за несколько секунд до того, как чья-то рука обхватывает меня за талию и притягивает ближе к тёплому, потному телу.
— Ты пришла на афтепати, — воркует Зейд, явно уже близкий к тому, чтобы напиться. — У тебя яйца больше, чем я думал.
— Я надеюсь, ты на самом деле не думал, что у меня вообще есть яйца, — парирую я, протягивая руку, чтобы толкнуть его в грудь. Это ошибка — прикладывать свою голую ладонь к этим твёрдым, покрытым чернилами мышцам. У меня так сдавливает горло, что внезапно становится трудно дышать. — Возможно, у меня большие яичники.
Зейд замолкает на минуту, и я чувствую биение его сердца под татуировками в виде крыльев, покрывающими его грудь. В центре есть какой-то герб, который смутно напоминает мне герб академии с грифонами по обе стороны. А потом он взвывает от смеха и подхватывает меня на руки, как делал с Анной тогда, в спортзале.
В глазах Миранды отражается потрясение, когда Зейд несёт меня к одному из бочонков, где Тристан и Крид наблюдают, как некоторые из их приятелей из Ближнего круга соревнуются в выпивке. Когда они видят, что он держит меня на руках, они быстро переглядываются.
— Смотрите, у кого большие яичники! — кричит он, поднимая меня на руки, как будто я ничего не вешу. На самом деле, я в шоке. Знаю, что я невысокая, но я точно не самая худая девочка в школе. — Работяжка пришла на вечеринку.
Он разворачивает меня, и я автоматически протягиваю руки, чтобы обнять его за шею, чувствуя, как тонкие волоски у основания его головы щекочут мою кожу. — Танцуешь, Работяжка?
— Не совсем, — отвечаю я, но сейчас я окружена Идолами и их ближайшим окружением. У меня такое чувство, будто я только что попала в ловушку. Конечно, трудно расстраиваться, когда сильные, покрытые татуировками руки Зейда обнимают меня за бёдра и талию. Его тело твёрдое, как скала, и обжигающе горячее. Во всех местах, где соприкасается наша обнажённая кожа, я горю. — Я пытаюсь, ради забавы, но это мило.
— Прямо как ты, — вставляет Харпер, одетая как — и я не употребляю это слово легкомысленно, потому что на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы быть шлюхой, — распутная принцесса. На ней корона, скипетр и пышная юбка, которая едва прикрывает её нижнее белье. Топ розовый с глубоким вырезом, и она с ног до головы усыпана блёстками. Мне неприятно это признавать, но она хорошо выглядит в этом наряде.
Тристан стоит рядом с ней, одетый в чертовски строгий костюм, со всеми скроенными линиями и складками, столь отутюженными, что могли бы порезать. Я не уверена, кем он должен быть, он не видит, что я смотрю на него, и улыбается, медленно, ужасно приоткрывая губы, обнажая два искусно расположенных клыка во рту. Вампир, как изобретательно. Правда, что… это зрелище на самом деле заставляет моё сердце немного учащённо биться.
Крид одет в кроваво-красную рубашку, обтягивающие чёрные брюки, ботинки и повязку на глазу. Пират. Я думаю, что меч у него на боку действительно может быть настоящим. Он изучает меня, как насекомое, которое нужно приколоть за крылья, и навеки заключить под стекло. Жутко.
— Я не помню, чтобы тебя приглашали на эту вечеринку, — выплёвывает Бекки, одетая в такой же наряд, как у Джины Уитли. Я думаю, что они обе должны быть джиннами, но всё, что на них надето, — это прозрачные струящиеся брюки и бюстгальтеры, покрытые блёстками, с высокими ручками на голове, так что я не уверена. — Её пригласили, Харпер?
— Все приглашены на эту вечеринку, — кричит Зейд с улюлюканьем, и половина толпы аплодирует вместе с ним. Я думаю, большинство собравшихся здесь сегодня слишком пьяны, чтобы ненавидеть меня. Миранда и Эндрю парят неподалёку, они входят во Внутренний круг, но чертовски близки к тому, чтобы быть вытесненными из него. — Приглашены все, — повторяет Зейд, кружа меня, а затем увлекая сквозь толпу к костру и танцевальной вечеринке, происходящей по краям.
Он опускает меня на землю, а затем слегка спотыкается, используя моё плечо в качестве опоры.
Зейд моргает зелёными глазами, глядя на меня, а затем прищуривается.
— Хочешь поплавать? — спрашивает он, но не дожидается моего ответа, поднимает кулак в воздух с криком, привлекающим внимание других студентов. Он хватает меня за руку и направляется к причалу, но я отстраняюсь в последнюю секунду, с недоверием наблюдая, как он запрыгивает в воду вместе с дюжиной других завсегдатаев вечеринки. Моё сердце замирает на несколько ударов, пока я жду, когда они все всплывут из чернильной тьмы, но они всплывают, подпрыгивая, как яблоки в бочке.
Зейд вылезает из воды, насквозь мокрый, его зелёные волосы прилипли к обеим сторонам лица. Он ухмыляется, когда встаёт, возвышаясь надо мной, с него повсюду капает вода.
— Ты действительно хорошенькая с этими красными волосами, — говорит он, а затем обхватывает моё лицо двумя влажными, холодными ладонями и наклоняется, прижимаясь своими губами к моим. Сначала меня поражает шок от холодной воды, а затем странное осознание того, что я целую какого-то парня, которого едва знаю, парня, который с самого начала был не так уж мил со мной. Но затем его губы обжигают мои, пробуждая странные чувства у меня в животе.
На краткий миг его язык касается моего, и я чувствую, что таю.
Но потом кто-то оттаскивает Зейда назад и сталкивает его обратно в воду. Он возвращается к ним, смеясь, а я стою с приоткрытыми губами и пылающими щеками. Я поворачиваюсь и отступаю, в то время как друзья Зейда брызгают на него водой и притворяются, что заталкивают под воду. Наверное, не самая безопасная игра в пьяном виде и в темноте, но нет ни единого шанса, что кто-нибудь из них меня послушает.
— Я только что… — начинает Миранда, и я морщусь, замечая, что Эндрю тоже смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова. — Ты только что поцеловала Зейда Кайзера?
— Я… понятия не имею, — шепчу я, но, конечно же, да. Я всё ещё чувствую кончик его языка, обжигающий, когда он скользнул по моему собственному. — Он пьян в стельку, — добавляю я, но Миранда всё ещё смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
— Да, верно, — уклоняется она, пожимая худыми плечами. — Это неважно. Он так поступает со всеми, когда пьян в стельку. Однажды я видела, как он поцеловал Джона Ганнибала в губы после того, как выпил слишком много пива. Потом они подрались, и Тристану пришлось разнять их.
У меня немного сжимается сердце, но я отгоняю это чувство. Зейд поцеловал меня не потому, что у него есть ко мне какие-то чувства. Это просто то, что он делает, когда пьян. Очевидно. Я имею в виду, мы даже не ладим. Я даже не хотела его целовать.
Миранда, Эндрю и я берём газировку из холодильника рядом с парковкой и несём её на кладбище. Кто-то зажёг свечи, и у подножия одной из могил собралась группа людей. Тристан Вандербильт сидит на ней верхом с девушкой у себя на коленях, одной рукой обнимая её за талию, другой поглаживая её колено.
Он рассказывает какую-то историю о привидениях, его голос такой тихий, что я не могу разобрать слов. Мы избегаем их маленькой группы, в которую входят Харпер и Бекки, и бродим по остальной части кладбища, проводя пальцами по истёртым верхушкам надгробий, когда зачитываем имена и даты.
— Бу, — протягивает Крид, когда мы заходим за угол и обнаруживаем его сидящим с несколькими другими студентами с косяком в руке. Он даже не пытается скрыть это, когда я смотрю на него, подносит его к губам и делает затяжку. Его голубые глаза сужаются до щёлочек, когда он хмуро смотрит на меня, прежде чем переключить своё внимание на Миранду. — Ты ведь не влипла ни в какие неприятности? — спрашивает он, и она изумлённо смотрит на него.