Задние двери покрыты витражным стеклом, изображения плачущих ангелов выгравированы яркими красками и облицованы свинцом. Они пропускают свет внутрь, но загораживают вид снаружи. Поэтому я жду добрую минуту или около того, чтобы оказаться в безопасности, а затем выскальзываю наружу и направляюсь по посыпанной гравием дорожке, пока парковка не оказывается в поле моего зрения.
— Ну, чёрт возьми, Вандербильт, я впечатлён, — присвистывает Зейд, засовывая татуированные пальцы в карманы своих облегающих черных джинсов. Приподняв брови, он обходит чёрный винтажный автомобиль, бросая взгляд на Тристана Вандербильта, который прислоняется к капоту.
— Полагаю, тебе понадобилась новая машина после того, как ты намотал последнюю вокруг дерева, — протягивает Крид, уже развалившись в машине и раскинув руки на спинках сидений. — Во сколько она встала твоему папаше?
— Тебя действительно это волнует? — спрашивает Тристан, когда Зейд закуривает сигарету, останавливаясь у передней части маленького спортивного автомобиля. — Это «Феррари Спайдер» 1961 года выпуска. Цена не имеет значения. Кроме того, у моего отца достаточно машин. Он может выделить мне одну на недельку.
— А если он узнает, что ты её взял? — спрашивает Крид, но взгляд, которым Тристан одаривает его, без сомнения, доказывает мне, что они трое могут быть сносно дружелюбны друг к другу, но они не совсем друзья. — Я имею в виду, он явно не в восторге, учитывая твои оценки. — Крид улыбается, но это мерзкое выражение, когда он поворачивается к Тристану. — Второе место означает, что ты проиграл тому, кто на первом, верно? И какой-то цыпочке, которая ходила в государственную школу? Как унизительно.
— Почему бы тебе не позволить мне самому волноваться о моём отце? — говорит Тристан, его голос подобен тёмному яду. От этого у меня по коже бегут мурашки, а мозг отправляется в такие места, куда бы я не хотела возвращаться. Руки Тристана обхватили бёдра той девушки, Киары, его член вонзился между её ног. Тряхнув головой, я сбрасываю изображение, прижимая ладонь к каменной стене в нише. — У тебя есть более важные вещи, о которых стоит подумать: например, о том, как я собираюсь заполучить Харпер на втором курсе. В конце концов, она практически умоляла меня об обручальном кольце.
— Ну, думаю, твоей семье пригодятся её деньги, да? — Крид отвечает, его светлые волосы развеваются на ветру. Его улыбка порочна. — Но мы посмотрим, как пройдёт? Сук по осени считают.
— Умно, — присвистывает Зейд, а затем со смехом откидывает голову назад.
Дверь в амфитеатр позади меня открывается, и один из уборщиков — кажется, его зовут Марк — выходит с метлой. Все трое парней переводят взгляды в его сторону, останавливаясь на мне.
Чёрт.
Что ж, теперь, когда меня заметили, я не могу просто стоять здесь, и повернуться, чтобы войти внутрь, всё равно что сбежать, так что… Я заставляю себя двинуться вниз по тропинке, в последнюю секунду сворачивая, чтобы встать между Тристаном и Зейдом.
Они просто пялятся на меня пока Зейд курит, Крид бездельничает, а глаза Тристана сужаются.
— Хорошая машина, — говорю я, резко выдыхая и засовывая руки в карманы. Хоть убей, не могу понять, зачем я сюда пришла. Я, должно быть, сошла с ума. Как будто внутри меня есть какая-то ниточка, которая тянет меня к этим сумасшедшим придуркам.
— Почему бы тебе не залезть внутрь? — спрашивает Тристан, умудряясь скрыть свою обычную ненависть и презрение в голосе. Он возвышается надо мной, одетый в чёрное шерстяное пальто, чёрную рубашку на пуговицах и брюки. Он выглядит на тридцать, а не на пятнадцать. Но в хорошем смысле — зрелый, загадочный. Его волосы цвета воронова крыла развеваются на ветру, и он зачёсывает их назад. — Это самая красивая машина, в которой ты когда-либо посидишь. Можешь воспользоваться этим преимуществом.
— Ты придурок, — выплёвываю я, чувствуя, как во мне поднимается горячая волна гнева. — С чего ты взял, что я когда-нибудь вообще сяду в твою машину?
— Потому что тебе интересно, чем мы заняты, — говорит Зейд хриплым голосом, в его зелёных глазах мерцает озорство. На нём кожаная куртка, но она намного моднее моей, с дюжиной случайных молний, нашивок и булавок. Он докуривает сигарету, отбрасывает её в сторону и раздавливает ботинком, прежде чем забраться на багажник и засунуть ботинки между двумя передними сиденьями. — Вот почему ты пошла за мной, верно?
— Я…
— Ты можешь присесть ко мне на колени, — говорит Крид совершенно невозмутимо. Он пристально смотрит на меня, изучая выражение моего лица, пока я перевожу взгляд с одного на другого и взвешиваю свой выбор. Я могу развернуться и вернуться внутрь, что, вероятно, является разумным решением. Или я могу рискнуть пойти с тремя парнями, которые меня ненавидят, просто чтобы удовлетворить своё любопытство. Я задумчиво провожу языком по нижней губе.
— Залезай, — повторяет Тристан, подходя ко мне вплотную. От него пахнет корицей и мятой, и я чувствую, как маленькие бабочки в моём животе взлетают. Они Идиоты, эти насекомые эмоций, реагирующие на красоту лица Тристана вместо гнева в его душе.
Через мгновение я сдаюсь и направляюсь к двери со стороны пассажира, открываю её и настороженно смотрю на колени Крида. «Это странно, Марни», — думаю я, но я отбрасываю это чувство в сторону и сажусь, прежде чем успею хорошенько подумать об этом.
Рука Крида обвивается вокруг моей талии, и знакомый узел в моей груди затягивается. Моё сердце колотится, пульс учащается, когда он закрывает дверь, и я сажусь к нему на колени, лицом к Тристану, когда он забирается на водительское сиденье. Когда я слегка ёрзаю у него на коленях, пальцы Крида впиваются в мой бок.
— Не ёрзай так, у меня встанет, — протягивает он, как будто его слова не имеют большого значения. Что касается меня, то я разинула рот и задаюсь вопросом, жила ли я слишком уединённой жизнью, или эти парни просто чёртовы гедонисты.
— Серьёзно? Я думала, что я просто бесполезная благотворительная организация? — Крид пожимает плечами и наклоняется ближе, прижимаясь губами к чувствительному месту между моей шеей и плечом. Его дыхание тёплое, но я вздрагиваю, когда оно касается моей кожи.
— Даже у шлюх есть своё предназначение. — Я поднимаю руку, чтобы дать ему пощёчину, но он хватает меня за запястье, сжимая достаточно сильно, чтобы я вскрикнула. Как только он отпускает меня, я заканчиваю то, что начала, и ударяю ладонью по его щеке. Тристан смеётся, этот низкий, жестокий звук, когда он заводит сладко урчащий двигатель и трогается с места с такой скоростью, что я боюсь, как бы Зейд не свалился с заднего сиденья на гравий.
Он просто кричит от возбуждения и поднимает руки в воздух, как будто катается на американских горках.
Тристан делает несколько дрифтов на гравии, отчего у меня сводит живот, и рука Крида ещё сильнее сжимается вокруг меня, когда нас швыряет внутри маленькой спортивной машины.
— Я не шлюха, — наконец выдавливаю я, когда мы останавливаемся и сворачиваем на одну из грунтовых дорог, ведущих вглубь кампуса. Большинство занятий на третьем и четвёртом курсах проводятся во вспомогательных помещениях, разбросанных по обширной территории академии, но у меня, первокурсницы, вряд ли есть какие-либо причины приходить сюда, так что для меня всё это в новинку.
— Это верно: ты же девственница, — поправляет Крид, но от этого его голос не становится менее презрительным. — Моя ошибка.
— Как… — я вздрагиваю, а потом понимаю, что мне следовало отрицать это обвинение. Мой рот сжимается в тонкую линию, когда Тристан ухмыляется с водительского сиденья.
— Какое грёбаное клише. Ты действительно жалкая.
— Жалкая? Потому что я не трахаюсь со всем, что движется? Если хочешь знать моё мнение, то это ты жалок. Тебя когда-нибудь волновала хоть одна девушка, с которой ты переспал? — руки Тристана сжимаются на руле, но он не реагирует, ведя себя так, будто я снова невидимка. Я не могу решить, что хуже — быть осмеянной или быть проигнорированной.