— Марни. — Это снова Зак. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто со мной разговаривает. Его голос звучит слишком отчётливо, пробиваясь сквозь бормотание других студентов. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он сбрасывает куртку, демонстрируя толстые, твёрдые мышцы на руках и ширину плеч. Его карие глаза приковывают мой взгляд, и моё сердце трепещет в груди. — Ты останешься здесь с ночёвкой?
— Мы не будем здесь спать, — издевается Тристан, выходя из заднего коридора, его серебристые глаза сосредоточены на лице Зака. Он закатал рукава до локтя, и пока я наблюдаю, он расстёгивает рубашку, обнажая кусочек кожи над поясом. Я мельком замечаю там татуировку, но потом он закрывает её, и я задаюсь вопросом, не показалось ли мне это. — Мы вернёмся в главный кампус. — Улыбка, которой он одаривает Зака, напоминает мне паука-чёрную вдову, расчётливую и своекорыстную. В этом выражении нет места эмоциям. — А что? Ты надеялся уговорить Черити остаться в твоей комнате?
Зак ничего не говорит, но его взгляд перемещается с Тристана на меня, как будто он думает, что между нами что-то происходит. Ничто не могло быть ещё дальше от истины. Честно говоря, от одной этой мысли у меня сводит живот. Тристан, ну, за неимением лучшего слова, он злой.
— Я в замешательстве, — начинаю я, когда Тристан оглядывает меня и ухмыляется. — Какая ночёвка? Разве это не просто вечеринка?
— Ты привёл её сюда, а она даже не знает, что происходит? — огрызается Зак, его голос злой и хриплый от эмоций. — Какого чёрта, Вандербильт?
— Мы как раз подходим к этому, Брукс, — огрызается Тристан, его голос, как удар хлыста, разносится по комнате подобно молнии. Этот парень, наверное, мог бы командовать армиями. Учитывая его склонность к жестокости, это меня пугает. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы спереди. Здесь явно происходит многое, чего я не понимаю, и у меня такое чувство, что я не пойму этого, пока один из этих загадочных придурков не сядет и не объяснит мне всё.
Насколько я понимаю, это вряд ли произойдёт.
— Держу пари, к концу недели она тебя возненавидит, — мурлычет Тристан, улыбаясь, как кот, который слизал — а может, и трахнул — сливки. — Как только она узнает, что ты сделал, та девушка, которую ты убил…
— Господи Иисусе, чувак, — рычит Зак, и я поднимаю брови. Даже в те годы, когда он придирался ко мне, он никогда не злился, просто был холоден и серьёзен. Видеть, как он злится, довольно страшно. И… подождите, что только что сказал Тристан?
— Ты убил кого-то? — я задыхаюсь, а Зак качает головой, проводя пальцами по своим шоколадным волосам. Он выглядит так, словно собирается убить Тристана, это точно.
— Всё не так, — продолжает Зак, пока Тристан наливает себе ром с колой, а затем выходит на улицу, оставляя за собой больше вопросов, чем ответов. Мгновение я смотрю на Зака, ожидая дальнейших объяснений, но вместо этого он просто поворачивается и уходит, хлопнув дверью в одну из спален.
Вау.
Я действительно не в курсе всех событий?
Зейд занят тем, что расставляет бочонки в углу, а Крида нигде не видно. Так что, хотя я определённо не дружу ни с одним из этих парней, я ищу Тристана на террасе, его серые глаза того же цвета, что и небо над озером.
— Я задолжал тебе объяснение, — говорит он, его голос гладок, как шёлк. Один только звук этого заставляет меня дрожать. Я очень стараюсь не обращать внимания на бугры мышц на его предплечьях, просто взглянув на то, сколько силы, должно быть, в его подтянутом теле. К тому же у него симпатичная задница для психопата. Я имею в виду, он, должно быть, один из них, верно, учитывая то, как он себя ведёт?
— Это так, — начинаю я, слегка смягчаясь. Насколько я глупа? Я слишком легко прощаю, я это знаю. Папа однажды сказал мне, когда он был сильно пьян, я слишком легко простила свою маму за то, что она ушла от нас. Она нашла свой путь к более лёгкой жизни, но я всегда старалась не забывать, что она пыталась забрать меня с собой. Пыталась. А потом… бросила меня на остановке в возрасте трёх лет, потому что её новый парень не любил детей. Мои глаза закрываются от боли, а когда я их открываю, Тристан смотрит на меня сверху вниз со своим каменным выражением лица.
— Я пообещал, что, если ты продержишься первую неделю, я расскажу тебе про ту девушку, которую я трахнул. — У меня отвисает челюсть, но я серьёзно теряю дар речи. Каждый раз, когда я думаю, что эти ребята достигли своего дна, они опускаются ещё ниже в моём списке респектабельности. Они были так ужасны по отношению ко мне, что даже если бы они начали пускать радуги, носить нимбы и дарить всем мир, я не думаю, что мы когда-нибудь смогли бы по-настоящему подружиться.
— Хочешь верь, хочешь нет, но мне всё равно, что ты делал с той девушкой или с любой другой. — Я скрещиваю руки на груди и делаю шаг в сторону от его холодного мятного запаха. Ветер треплет его волосы вокруг жестокого лица, но от моих волос осталось не так уж много, чтобы ветер мог играть с ними. С грустью я подношу пальцы к затылку. Больше никаких ниспадающих волн брюнетки.
— Ты сама спросила, — продолжает Тристан, поворачиваясь ко мне лицом, как будто он почуял, что ему бросили вызов и теперь он не может от него отказаться. Его глаза мерцают, как кремень, твёрдые, но готовые вспыхнуть и разжечь пламя. — Я предположил, что тебе было любопытно, потому что ты хотела знать, что смогу с тобой сделать.
— Чувак, ты снова хвастаешься своими завоеваниями? — спрашивает Зейд, вытаскивая бочонок на террасу и вставая, чтобы вытереть рубашкой пот с лица. Через мгновение он просто пожимает плечами и полностью снимает её, демонстрируя все свои красочные татуировки. Когда он оборачивается, я смотрю снова, и на этот раз я уверена, что вижу это: на его правом бедре татуировка в виде бесконечности.
Так что… у Зейда определённо есть тату. Почти уверена, что видела такую же у Крида. И у Тристан тоже.
Какого чёрта?
— Почему бы тебе просто не предоставить ей список девушек, с которыми ты не трахаешься? Это было бы проще. — Тристан ухмыляется, но то, как он смотрит на Зейда, неприятно. Там наверняка есть какое-то соперничество. Зейд мгновение переводит взгляд с меня на него, а затем качает головой. — Крид что-то замышляет, и у меня такое чувство, что ничего хорошего в этом не будет. — Он замолкает, когда Эндрю выходит на террасу.
Я сразу же чувствую это — напряженность между Эндрю и Тристаном. Кулаки последнего крепко сжимаются, костяшки пальцев белеют. Другой рукой он потягивает свой напиток.
— Марни? — спрашивает Эндрю, его голубые глаза расширяются от удивления. — Что ты здесь делаешь?
— Мы пригласили её, — отвечает Тристан с каменным спокойствием. Он смотрит на меня сверху вниз, и выражение его лица становится каким-то диким, но в то же время пылким. Когда он наклоняется ближе и его губы касаются моей щеки, в моей груди разливается тепло. — Постарайся пережить вечеринку, и мы посмотрим, из чего ты на самом деле сделана. — Он уходит в дом, оставляя меня одну на растерзание волкам.
Клянусь, все пялятся на меня.
— Ты продолжаешь говорить, что не пьёшь, но, может быть, сегодня вечером тебе стоит попробовать. — Зейд протягивает красную чашку Соло (прим. — красные одноразовые стаканчики, используемые для вечеринок), его зелёные глаза сосредоточены на мне.
— Тебе это может понадобиться. Не волнуйся: Крид никогда не проворачивает один и тот же трюк дважды. Сегодня никаких алкотестеров.
Он бросает чашку мне в руку, а затем отворачивается, чтобы сосредоточиться на своих друзьях.
Я выливаю жидкость в кусты рядом с террасой и готовлюсь к долгой-предолгой ночи.
Глава 10