— Ты должна пойти, серьёзно. — Он встаёт, подходит, чтобы встать рядом со мной, вырывает розу из моего букета, обрывает большую часть стебля и заправляет её мне за ухо. — Давай, Работяжка.
Я вздыхаю, но знаю, что меня уже втянули.
В половине пятого на улице начинается банкет с едой, напитками и играми.
— Я приду, — молвлю я со вздохом, и они оба, Миранда и Зейд, слишком возбуждаются. Миранда обнимает меня и целует в щеку.
— Пойдём ко мне, и вместе соберёмся? — я киваю, когда Зейд снова открывает мой шкаф и начинает копаться в нём. Он появляется с платьем с лимонным принтом, в котором я была на церемонии вручения стипендии Кэбота, и вручает его мне.
— Почему ты всегда пытаешься одеть меня? — стону я, забирая у него платье. Проходя мимо вешалки, Зейд обхватывает моё запястье своими накрашенными пальцами и притягивает меня к себе.
— Потому что половину времени ты выглядишь как грёбаная бродяжка, — рычит он, а затем кусает меня за ухо, хватает шоколадку и отправляет её в рот. — Позже, дамы. Увидимся во дворе.
Зейд захлопывает за собой дверь, и Миранда поворачивается ко мне так, словно у меня выросли щупальца.
— Как ты собираешься выбирать? — шепчет она, широко раскрыв глаза, и я изумлённо смотрю на неё.
— Здесь нечего выбирать. — Я хватаю белые балетки, которые Миранда одолжила мне, когда мы ходили в город за покупками, и встаю, встречая её недоверчивый взгляд. — Всё не так. Я никогда не забуду, как дерьмово эти парни обращались со мной.
— Да, но… — она протягивает руку и постукивает по ожерелью с каким-то несчастным выражением лица, которое я не могу истолковать. В очередной раз я задаю себе вопрос и пытаюсь решить, неравнодушна ли она к Тристану. Но нет, нет, это должно быть что-то другое, что-то, чего я не понимаю. — Приятно быть желанной, правда?
— В жизни есть нечто большее, чем мальчики, — говорю я, и она поднимает на меня глаза, голубые радужки сверкают.
— Более правдивых слов никогда не было произнесено.
А теперь… что, чёрт возьми, это значит?
Крид ждёт во дворе, когда мы спускаемся, я одета в весеннее платье с оборками, моё ожерелье сверкает в лучах послеполуденного солнца. Он прислонился к садовой ограде, голова запрокинута, глаза закрыты. Его руки засунуты в карманы, две верхние пуговицы на униформе расстёгнуты, одна нога прижата к стене.
Он открывает глаза и медленно поворачивается к нам, зевая, а затем вытягивает руки над головой, совершенно неторопливо.
— Сколько роз ты получил? — немедленно требует ответа Миранда, упирая руки в бёдра своего ярко-оранжевого платья. Оно тоже в цитрусовом стиле, как и моё, но на добрых три дюйма короче и на два размера меньше. — Потому что я почти уверена, что у Тристана была сотня.
Лицо Крида напрягается, и он щёлкает сестру по лбу, засовывая руки обратно в карманы и наклоняясь к ней поближе.
— У меня их предостаточно. Я и не подумал считать. — Он снова встаёт, и его взгляд скользит по мне. Он не говорит «спасибо», но его глаза сверкают в знак признания, и я краснею.
— Ага. Потому что ты знаешь, что получил меньше, чем он, — насмехается она, но Крид игнорирует её, оглядывая меня с ног до головы.
— Я слышал, ты получила сегодня кучу подарков, — протягивает он, и я прикусываю нижнюю губу.
— Достаточно. — Я слышу, как люди слоняются по саду, до нас доносятся мягкие звуки классической музыки вместе с нежной сладостью аромата роз.
— Мм-м. — Крид кружит вокруг меня, а затем кладёт руку на стену рядом с моей головой. — Грёбаные стервятники, — произносит он, протягивая руку, чтобы поиграть с выбившейся прядью моих волос. — Будет ли уместно, если я преподнесу тебе ещё один подарок?
— Тебе лучше так и сделать, — бормочет Миранда, её глаза сканируют толпу, пока она не замечает Эндрю. Она слегка машет ему рукой, а затем оглядывается на нас. — Я оставлю вас двоих наедине. — Она уходит, засунув руки в карманы платья, а я краснею и смотрю, как Крид тянется к верхушке садовой ограды, хватая что-то своими длинными пальцами.
Когда он протягивает это мне, я вижу, что это экземпляр Сказок барда Бидла.
— Это, конечно, не рукописная версия, — говорит он с лёгкой гримасой, отводя взгляд, как будто ему стыдно за себя. — Но она подписана.
Я беру книгу дрожащими руками, но не могу сдержать слёз, которые пытаются пролиться. Они щиплют мне глаза, когда я отворачиваюсь и пытаюсь сморгнуть их. Крид замечает это и слегка улыбается, замирая, когда Бекки Платтер подходит к нам. Она как маленький клон Харпер. Что бы ни говорила или ни делала её хозяйка, она просто подражает.
— Ты думаешь, что ты выиграла из-за того, что Зейд приготовил для тебя какие-то дурацкие конфеты? — огрызается она, и я поднимаю брови. Я даже не думала о том, чтобы что-то «выиграть», и меньше всего о нём. Весь этот день был просто… странным. — Ему насрать на тебя. Он просто хочет трахнуть тебя, чтобы сказать, что трахнул девственницу.
Я хмурюсь. Честно говоря, это звучит как полная противоположность Зейду. Он очень громко высказывает своё мнение о девственницах. Но также… теперь я знаю, что вся школа осведомлена о моём сексуальном статусе. Здорово.
— Бекки, — говорит Крид, мило, медленно и тихо, но с такой угрозой, что меня бросает в дрожь. — Иди к чёрту. — Она бросает на него пристальный взгляд, но всё ещё злится.
— На этой неделе Зейд проводил каждый день после школы на кухне, совершенствуя эти шоколадные конфеты. Он испортил больше двадцати коробок. Это больше, чем просто конфетки, милая. А теперь убирайся.
— Ты не контролируешь меня, Крид Кэбот, — огрызается Бекки, встряхивая своими светлыми волосами. — Ты не выше меня на тотемном столбе.
— Продолжай говорить себе это, — мурлычет он, отталкиваясь от стены и поворачиваясь к ней лицом.
— А ты продолжай говорить себе, что Тристан Вандербильт не в сто раз лучше тебя, и, возможно, однажды мир поверит в это так же сильно, как и ты. — Бекки разворачивается на каблуках и стремительно уходит, каблуки стучат по булыжникам.
Когда я снова смотрю на Крида, его лицо напряжено, и я вижу, что она действительно задела его за живое.
— Сука, — рычит он, а затем снова поворачивается ко мне, на долю секунды выглядя так, будто его действительно смущает моё присутствие здесь. Я моргаю один раз, и выражение лица исчезает. Крид протягивает руку, и я просовываю свою под неё. — Не беспокойся о ней, — говорит он мне с едким смехом. — Она не протянет ещё год в качестве Идола. Она слишком слаба.
— Я не беспокоюсь о ней, — шепчу я, прижимая книгу к груди. Бекки — просто ещё одна хулиганка, и на данный момент я не привыкла иметь дело с такими людьми, как она. Я просто рада, что мне больше не приходится иметь дело с Зейдом, Тристаном и Кридом. Или Заком. Поговорим о сложных задачах… Бекки — ничто по сравнению с ними.
Крид подводит нас к столику, за которым сидят Зейд и Тристан. Ни один из них не выглядит особенно счастливым оттого, что они вместе. Зелёные глаза Зейда встречаются с моими, и я улыбаюсь. Двадцать коробок, да? От того факта, что у него хватило дисциплины так усердно работать над этими шоколадками, мне хочется плакать. Но в хорошем смысле этого слова. В очень, очень хорошем смысле.
— Никто из нас не смог договориться о том, кто должен сопровождать тебя сюда сегодня вечером, так что… мы, по сути, застряли друг с другом. — Зейд бросает взгляд на Тристана и хмурится. Другой парень игнорирует его, сосредоточившись на моём ожерелье, прежде чем поднять свои бурные серые глаза на моё лицо.
— Садись, — говорит он, и я сажусь. Крид прислоняется к колонне позади меня, пока я беру маленький разноцветный бутерброд с чаем и откусываю кусочек. Сливочный сыр и огурец. Интересно.
— Тебе нравится твоё ожерелье? — спрашивает Тристан через минуту, задвигая ноги под стол так, что наши конечности переплетаются. Я смотрю на него снизу-вверх, и моё сердце бешено колотится в груди.