Мои щёки пылают, но я откидываюсь на спинку сиденья, поджимаю под себя ноги и просто наблюдаю за ним большую часть поездки. На заднем сиденье другие студенты, а мистер Картер впереди, но никто ко мне не пристаёт и не придирается, особенно когда рядом сидит Зейд. У меня полно свободного времени, чтобы написать Заку и Лиззи, посмотреть на фотографию, которую только что прислала мне Миранда, где они с Кридом сидят на пляже. Он без рубашки, его бледная кожа безупречна и сияет под жарким солнцем. Держу пари, он вернётся с загаром… или ожогом.
Мы направляемся на юго-восток, к лагерю на краю огромного озера. Он, наверное, в три или четыре раза больше того, что был в академии. Когда мы поднимаемся на холм, и я вижу это, у меня перехватывает дыхание.
В лагере принимают участие более ста студентов, у каждого из которых своя страсть или специальность. Поскольку я играю на арфе, меня поставили в пару с Бекки (бе) и ещё одной девочкой из школы Ковентри, которая говорит, что знает Зака, и выделили хижину на противоположной стороне озера от Лиззи и Зейда, которые оба здесь, чтобы сосредоточиться на фортепиано.
Зейд целует меня на прощание в щеку и шлёпает по заднице, прежде чем удалиться по траве, и я отхожу от него. Лиззи ждёт на другом берегу озера, и я едва могу разглядеть её, когда она машет мне рукой. Я машу в ответ, но по-настоящему пообщаться мы сможем только позже этим вечером, за ужином.
Но это нормально, потому что, несмотря на то, что я застряла с Бекки, я знаю, что здесь у меня есть союзники. Кроме того, это лучше, чем сидеть дома с Дженнифер, вертящейся вокруг, и папой, который смотрит на неё так, словно она любовь всей его жизни. Как бы то ни было, арфа — одна из моих страстей, и я не прочь провести весенние каникулы, совершенствуясь в ней.
Занимаясь любимым делом, день пролетает незаметно, и прежде чем я осознаю это, солнце уже скрывается за поверхностью озера, и я направляюсь по траве к столовой.
Входя в гигантскую бревенчатую хижину со столами для пикника, красными пластиковыми подносами и едой из кафетерия, я начинаю смеяться. Студенты академии Бёрберри могли бы назвать наш ресторан «столовой», но это заведение гораздо больше заслуживает этого названия.
— Эй, Работяжка, — окликает Зейд, жестом приглашая меня сесть рядом с ним и Лиззи. Она встаёт из-за стола и крепко обнимает меня, прежде чем поставить передо мной поднос и ухмыльнуться.
— Мы пришли сюда раньше всех, так что я захватила для тебя всё самое вкусное. — Она указывает на пиццу на моей тарелке, а затем жестом указывает в сторону очереди, где люди жалуются, потому что единственное, что осталось, — это мясной рулет. Мерзость. Судя по запаху, я почти уверена, что в нём есть лук. Двойная мерзость.
— Спасибо, — смеюсь я, беру ломтик и подношу его к губам. — Как у вас прошёл день?
— Было бы лучше, если бы ты была с нами, — отвечает Зейд, одаривая меня острой ухмылкой. То, как он смотрит на меня, вызывает дрожь во всём моём теле. Если бы он действительно был рядом со мной весь день, я бы ничего не успела сделать, потому что была бы слишком занята, разглядывая его, запоминая полный изгиб его нижней губы или длинные тёмные ресницы. — Впрочем, это не важно, — продолжает он, кладя свои татуированные предплечья на стол и устраивая на них подбородок. Он смотрит на меня из-под полуприкрытых век, напоминая мне о Криде и той странной ситуации в ванной.
— Что не важно? — спрашивает Лиззи, переводя взгляд с меня на него. Она поднимает брови, но она знает, что я чувствую к Зейду. То есть она знает, что я понятия не имею, что делать с его вниманием. Или Крида. На самом деле мы не говорим о Тристане. Как я могу, когда знаю, что она всё ещё любит его?
— Мы наверстаем всё то время, что сегодня провели порознь, — говорит Зейд, ухмыляясь. Он кивает подбородком на мою пиццу, а затем протягивает руку и берёт кусочек. Я притворяюсь, что шлёпаю его по руке, но на самом деле ухмыляюсь.
— И как мы это сделаем? — спрашиваю я, обмениваясь взглядом с Лиззи. Она пожимает своими худыми плечами, а затем берёт второй кусок пиццы с моей тарелки.
— Мы, — начинает Зейд, запихивая в рот остатки пиццы и проглатывая их, — искупаемся нагишом.
Зейд стучит в мою дверь после окончания комендантского часа, и я выхожу. К счастью, Бекки крепко спит и похрапывает, её лицо закрыто цветочной маской для глаз. Одетая только в шорты и майку, я следую за ним вниз к озеру и направляюсь к тенистому участку, защищённому рощицей деревьев.
— Где Лиззи? — шепчу я, потому что, честно говоря, она казалась очень взволнованной возможностью искупаться обнажённой в озере. Это единственная причина, по которой я здесь. Не потому, что я обязательно хотела, чтобы она увидела меня обнажённой, но потому, что я ни за что не разденусь, когда будем только я и Зейд.
— Сбежала, — отвечает он, пожимая плечами, уже снимая рубашку через голову. — Она захотела оставить нас наедине. — Он поворачивается и одаривает меня самоуверенной ухмылкой, которую я едва могу разглядеть в лунном свете.
А потом он спускает свои штаны, и я вижу, что у него даже на ногах есть несколько татуировок. Зейд подмигивает мне, а затем поворачивается и ныряет в озеро. Он почти не создаёт брызг, рассекая воду своими татуированными руками, а затем снова выныривает на несколько футов. Лунный свет отражается от его белозубой улыбки, пока я обхватываю себя руками и размышляю, хорошая это идея или нет.
Прежняя я определённо не сделала бы ничего подобного. Всегда есть шанс, что кто-то вроде Бекки только и ждёт, чтобы подкрасться и сфотографировать меня, чтобы поделиться этим со всей академией. Но… это новая я. Я рискую, начинаю всё сначала. И если бы Зейд собирался унизить меня, я думаю, он мог бы придумать более творческий способ сделать это. Это просто не в его стиле.
Моё сердце бешено колотится, а на лбу выступают капельки пота. На улице может быть холодно, но, когда я окунаю палец ноги в озеро, оно всё ещё относительно тёплое.
«Не могу поверить, что я это делаю» — думаю я, ожидая, когда Зейд отвернётся. А потом я срываю через голову футболку. Мои шорты падают на землю, и я вхожу в воду, скрестив руки на груди.
Зейд оборачивается и наблюдает за мной, его глаза жадно отслеживают мои движения. Когда он подплывает и встаёт рядом со мной, вода стекает по его лицу, я не упускаю из виду подтекст. Темно, мы одни, и мы оба голые. Кроме того, между нами существует ощутимое напряжение, которое я почувствовала с первого дня. Даже когда он вёл себя как непримиримый придурок, я чувствовала это.
— Ну, привет, Работяжка, — мурлычет он, плавая вокруг меня. Когда он замолкает, то становится ещё ближе, наши тела разделяют всего несколько дюймов. Я протягиваю руку и кладу её ему на грудь, намереваясь оттолкнуть его. Вместо этого, как только моя рука соприкасается с его плотью, мы оба вздыхаем.
— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, — говорю я, твёрдо поджимая губы. И я говорю это серьёзно. Я не позволю себе увлечься Идолами и их харизмой. Этого просто не произойдёт. Если я решу заняться сексом, это будет на моих условиях и в моё время. Сегодня не то время.
Зейд посмеивается надо мной, но умудряется свести свой воющий смех к минимуму. Последнее, чего бы я хотела, — это чтобы вожатые лагеря наткнулись на нас здесь. Какой это был бы скандал! Папа наверняка убил бы меня.
— Хей, — говорит Зейд, одаривая меня ещё одной ухмылкой. — Не спеши с принятием такого решения. У нас здесь целых две недели. За две недели многое может случиться. — Он начинает плыть к центру озера, жестом приглашая меня следовать за ним.
Когда я только начинала учиться в академии Бёрберри, я бы ни за что не присоединилась к нему. Я чувствовала себя слишком неуверенно в воде и едва могла плыть по-собачьи. Но даже несмотря на то, что Харпер и Бекки сделали всё возможное, чтобы физкультура превратилась для меня в кошмар, я действительно научилась некоторым ценным навыкам.