— Паломники? — высказал я догадку, что сразу было подтверждено кивком возчика. — А что у них пришито на одежде?
— Это знаки посещения святых мест. Их многие монастыри продают или дарят. Скажу честно, по мне так это глупость ходить по святым местам. Конечно, если тебе нужно исцелиться от тяжелой болезни и нет другого выхода, как надеяться на божью милость, то, наверно, можно пойти в другой город и помолиться мощам святого, который исцеляет такие болезни. Вот только даже в этом случае я пойду в церковь и буду молить господа о ниспослании мне помощи. Знаешь, почему я так сделаю?
Жак явно, по-детски, хотел, чтобы я его спросил.
— Почему?
— Наш священник в своей проповеди как-то сказал: для истинно верующего бог есть везде. Он вездесущ. Теперь ты понимаешь, что моя молитва придет к господу в любом случае, и ездить никуда не надо, — сейчас в его голосе звучало торжество, словно он прямо сейчас сделал эпохальное открытие. — Так зачем тратить свою жизнь на это? Кружка пива, хорошая компания и податливая девчонка: разве не ради этого мы живем?
— Согласен. От пива я бы и сейчас не отказался.
Жак, покопавшись под сиденьем, достал наполовину пустую кожаную флягу: — Глотни, приятель.
Сделав несколько глотков, я вернул флягу. Возчик основательно приложился к горлышку, потом заткнул баклажку пробкой и бросил обратно под сиденье.
Несколько минут я обдумывал смысл паломничества, пока в голову не пришла следующая мысль: — Раз они ходят туда-сюда по монастырям, то почему бы им не пойти в монахи?
Парень засмеялся: — Да кто этих бездельников возьмет?
Из его дальнейших объяснений, и к моему большому удивлению, стало понятно, что в монастыри людей со стороны просто так не брали. То есть можно постучаться в ворота, потом плакаться и бить себя в грудь, крича, что мой путь — это служение господу, но это не поможет, если ты, конечно, не редкий специалист в каком-либо ремесле, либо знаешь несколько языков и умеешь переписывать книги. Только в подобных случаях можно попасть в монастырь, а так, кроме миски жидкого супа, куска сыра и хлеба ты ничего не получишь.
Пока я переваривал полученную информацию, мы догнали другой купеческий обоз, стоявший на дороге из-за сломанного колеса одной из телег. Задерживаться не стали, и только те, у кого были знакомые, коротко обменялись радостными криками и обещаниями при следующей встрече как следует напиться. Купцы, в свою очередь, сухо поздоровались со своими коллегами, не выражая при этом особенных эмоций.
"То ли конкуренты, то ли личная неприязнь, — подумал я, оценив их отношения.
Вскоре нас обогнал королевский чиновник, сборщик налогов, с помощником, четырьмя конными стражниками и двумя наполовину загруженными телегами. На боку у помощника болталась большая кожаная сумка. Насчет него меня просветил опять же Жак, дополнив свою короткую речь ругательствами, из чего нетрудно было сделать вывод, что и в старые времена эту службу не любили. Дальше снова потянулась пустая дорога, не считая крестьян на полях на фоне парочки деревень, да далекого силуэта, то ли замка, то ли монастыря.
С одной стороны, издалека все это смотрелось, как французская пастораль. Природа, крестьяне, птички поют. С другой стороны, если не считать зеленой травки и птичьих трелей, местные крестьяне вблизи выглядели далеко не так радужно. Особенно мужчины и женщины в возрасте. Морщинистые лица, впалые животы и натруженные руки. Нетрудно понять, что такой вид они приобрели от тяжелого труда, недоедания и некачественной пищи. Про местную гигиену мне даже думать не хотелось. От неприятных мыслей меня отвлек стук копыт, а затем всадник, обогнавший нас.
— Глянь, Клод, королевская почта, — проинформировал меня возчик, прервав свой очередной рассказ о пьянке с приятелями.
Проскакавший мимо нас всадник порадовал меня яркими цветами одежды и наброшенной сверху двухцветной накидкой, одетой сверху, блестевшей на солнце, кирасы.
"Белый и красный. Королевские цвета? — сразу возник вопрос, но спрашивать не стал, чтобы окончательно не пасть в глазах Жана.
Вскоре нам попался, скакавший на встречу, регулярный отряд королевских войск. Состоявший из двух дюжин королевских лучников во главе с офицером. Все они имели красно-белые ливреи, которые подтвердили мое предположение, кроме того, на левой стороне груди у всех были нашиты какие-то значки. Насколько я мог предположить, это были знаки, указывающие принадлежность солдат к какому-то определенному отряду. У каждого из них одной стороны седла был прикреплен лук, с другой — колчан со стрелами, а с пояса свисал короткий меч. Я проводил их глазами, потом спросил у возчика: