Временами ветерок доносил команды рабочих докеров:
— Майна. Майна помалу. Стоп. Вира.
— Где ваш номер, господин Гарновский? — спросил по-английски Джем Уайд,
— На третьем этаже,
— Пойдёмте туда.
— Может, лучше здесь? — Колёсников кивнул на дверь туалета.
— Вы очень пугливы, Гарновский.
— Поэтому я и живой.
Джем не ответил. В номере он спросил
— Что у вас там?
— Документы пропавшей экспедиции.
— Хорошо, очень хорошо. А нынешняя информация?
Колёсников постучал пальцем по виску — все здесь,
— Прекрасно. Мы решили взять вас, мистер Гарновский, с собой. Как вы на это смотрите?
— Рискованно. Могут поймать. Или, как русские говорят, засечь.
— Русским сейчас не до этого. Они пьянеют от победы и голода. А мы, зная психологию, пользуемся моментом,
— Но осторожность не помешает.
— Вы очень и очень запуганы, Гарновский, и не чувствуете политическую ситуацию. Мы их союзники по прошедшей войне, а русские доверчивы к своим друзьям. Сегодня вы будете на корабле. — Он распахнул свой необъятный портфель. — Быстро перекладывайте сюда, Бросая опытный взгляд на пачки документов пропавшей экспедиции, шпион прищёлкивал пальцами: — Хорошо, очень хорошо. Вас ждут награды. Вас ждёт приглашение в Белый дом, там вручат вам награды вашего отца, забыл его фамилию. — Холодные глаза уставились на Колесникова,
«Дешёвая проверка», — подумал Колёсников и,улыбнувшись, шёпотом сказал:
— Мои родители свои фамилии соединили. Гарновский; Хаменов был папа.
Джем щёлкнул пальцами.
— Да, да, господин Хаменов, кажется, он сердечно любил… — Опять защёлкал пальцами, как бы призывая Колесникова подсказывать.
— Никого мой папа не любил, кроме моей матушки, нелепо погибшей во время прогулки на Байкале. — Колёсников изобразил на лице скорбь, но длинные его руки быстро и чётко перекладывали документы в портфель Джема.
— Простите, мистер Гарновский, вашу матушку звали, кажется, Людмила Федосеевна?
— Вы запамятовали, — ответил Колёсников, и из фамилии сделали отчество. Федосеева Людмила была моим юношеским увлечением. И давайте быстрей уйдём отсюда, а то вместо спасительного корабля я могу оказаться в НКВД, ведь могут сейчас вернуться дети.
— Они вас хорошо знают?
— Сироты, живут без родителей. Взял их на зиму к себе до следующего полевого сезона.
— Прекрасно, мистер Гарновский. После ресторана мы с вами — только трость придётся оставить — пойдём на пирс.
Джем кратко, по-военному, изложил план попадания Колесникова на корабль «Марука сан». С тяжёлым портфелем он остановился в дверях:
— Через четверть часа спускайтесь в ресторан и подсаживайтесь к нам. О, чуть не забыл. — Из кармана он вытащил две маленькие шоколадки без обёртки. — Угостите детей и сразу уложите спать.
— Снотворное или яд?
— Яд. Действует, знаете ли безупречно. Заснут и… А утром мы будем уже в нейтральных водах.
С улыбкой Джем вышел в коридор. Колёсников засёк время. Посмотрел в окно. На улице Петьки с Таней не было. Осторожно выглянул в коридор. И сразу открылась дверь напротив со стеклянным глазком в центре. Выскочили Таня и Петька и — юркнули в номер к Колесникову.
— Как туда попали?
— Распорядитель завёл и накормил.
— Ну и отлично. — Колёсников плотно закрыл дверь, повернул в скважине ключ. — Слушайте, ребята, и запоминайте для Платонова. — Колёсников слово в слово передал Тане и Петьке разговор с белобрысым Джемом. О ядовитых шоколадках умолчал.
А теперь — мой приказ. Из комнаты больше не выходить, в окна не выглядывать. Ложиться спать, и до утра, пока к вам не постучится таксист, притворяйтесь спящими.
— Как мы узнаем, что стучится таксист?
— Он постучит три раза по семь. Ну что же! Сейчас я приведу себя в порядок, уйду в ресторан и сюда больше не вернусь. — Он зашёл в ванную комнату, через лист бумаги размял шоколадки, бросил их в унитаз и смыл водой. Заметил: вода окрасилась в жёлто-зелёный цвет. Вытащил зажигалку и, не касаясь пальцами внутренней стороны листа, поджёг его над раковиной, затем тщательно вымыл руки. Поправил перед зеркалом костюм, галстук и вышел к ребятам.
— Будем прощаться.
— Прощаясь с ребятами, он прощался с Родиной.
Колёсников вышел в коридор. Щёлкнул замок.
Тане и Петьке хотелось побежать и остановить разведчика, шагнувшего навстречу смертельной опасности…
У себя в городе Петька и Таня появились через двое суток. Пустой чёрный чемодан сдали майору Платонову. Отдохнув, приступили к занятиям.
Сообщений от Колесникова не было.
Томительно тянулось время.
Наступила весна. Синими ночами в распахнутые окна доносило нежный запах багульника, тревожащий скитальцев тайги.
Небо чертили метеориты, словно искры далёких костров. В городских садах оркестры исполняли танцевальные мелодии. Подолгу шептались у Ангары влюблённые пары. Буйствовала в скверах сирень.
В одну из таких ночей радиоконтрразведка уловила позывные. Едва слышные сигналы сложились кодировщиками в шифрограмму: «Приступил к работе. Колёсников».
Прошло пять лет. Лучшим выпускникам геологоразведочного техникума были вручены комсомольские путёвки на строительство Северной магистрали: геологам Петру и Татьяне Жмыхиным, топографу Тимофею Булахову и технику-экономисту Александру Подметкину.
Следует добавить, что геологи Жмыхины своего первенца назвали именем человека, работающего вдали от Родины.