— В городе.
— Понимаешь, Петька, кто-то спалил наш дом на Байкале, Там у меня хранились старинные карты-лоции всех сибирских рек, так вот выкрали карты, а дом сожгли. В нашей экспедиции, я скажу по секрету…
Послышался собачий лай. Петька вскочил:
— Наверное, друг меня ищет, Тимка Булахов, его охранник задержал за то, что мы по путям бежали.
— Какой охранник? Булахова я знаю. На радиста учился.
Гулко загудела от тяжелых шагов промороженная палуба. Открылась дверца, и на лестнице показался… охранник. Загудел басом прямо с лестницы:
— Федор, я здесь парня поймал. Разговорился с ним, он, оказывается, тебя знает. Назвался Булаховым. Толковый парень, селектор мне чинит.
Федор Иванович пропустил бороду через кулак:
— Отпусти его, Ганя. Пусть идет сюда. Наши они, из экспедиции.
Охранник виновато посмотрел на своего друга:
— Ты, Федор, извини, что задержал, но нашу смену предупредили: сегодня быть особо бдительными.
— А пока ты здесь, Ганя, нарушители там шастают по перрону.
Охранник занервничал, торопливо поднялся на палубу.
— Петька, а почему ты с чемоданом, — спросил Федор Иванович.
— Хочу вместе с Тимкой съездить к его родственникам в Тунку.
Обмана старый капитан не заподозрил.
— Билеты-то у вас есть? Первый пассажирский утром идет, в одиннадцать сорок.
— А на Большереченск — Катушевск разве нельзя?
— Не посадят Петька — «экспресс». — Он посмотрел в темное окно. — В общем, я сейчас с Ганей договорюсь. Тут ехать недалеко, у проводника в закуточке посидите, Пища с собой есть?
— Спасибо, Федор Иванович, есть.
В маленькой каютке резко зазвенел телефон. От неожиданности Петька вскочил с табуретки. Федор Иванович не спеша прошел за переборку, поднял трубку.
— Вахта номер два слушает. Обстановка нормальная, не спим. — Федор Иванович положил трубку. — Начальник нашей ведомственной охраны проверяет.
— По этому телефону можно в город звонить?
— Звони, если надо, а я пойду объект обойду.
Петька набрал номер и сразу услышал Танин тревожный голос:
— Слушаю, это ты, Петька?
— Почему не спишь?
— Кто-то ко мне ломился через замурованную дверь. И звал тебя! Я выпустила собаку и сразу двери на все крючки. А тот, кто ломился, назвал собаку по имени «Отель, Отель, нельзя», и она перестала нападать. Я, Петька, выстрелила в потолок из нового ружья. За стенкой закричали: «Петька, ты с ума сошел, Таню с Тимкой разбудишь!» И побежал тот человек. Я его видела.
— Не Гарновский?
— По-моему, не он, больше на Жухова походит.
— А сейчас что-нибудь подозрительное слышишь?
— Второй час уже ничего не слышу. Собака только под дверями сопит.
— При первом же подозрительном шорохе стреляй и звони в милицию,
— Знаю! Как у вас дела?
— Пока хорошо.
Таня положила трубку.
Заскрипел снег. В клубах морозного воздуха появились Федор Иванович, Тимка и старик охранник.
— Вот твой друг. Золотые у него руки. Федор мне рассказывал, что вам надо в Тунку к тетушке. Я вам помогу, потому что исправить селектор мне никто не мог. А без него хуже, чем без телефона на моей-то службе.
Охранник пришел за час до отправки поезда. Прямо сверху загудел:
— Быстро, пока контролеры не собрались да посадку не объявили.
Вышли на улицу. Мороз сразу обжег щеки. Луны не было. Но и рассвет не наступал. В темноте вышли к калитке. На столбах слабо поблескивали фонари, засыпанные игольчатым куржаком. Подъездные пути были битком забиты грузовыми поездами. Чуть ближе к берегу маленький паровоз расформировывал состав. Цистерны отталкивал к складу, а платформы с коксом тащил в тупик. Светились большие окна экспресса Большереченск — Катушевск. Паровоз был уже подогнан и попыхивал паром.
Старик Ганя провел ребят вдоль товарняка:
— Проскакивайте под цистернами и ждите возле моей будки.
По громкоговорителю предупредили, что через десять минут начнется посадка в поезд экспресс.
— Смотри, Тимка, Гарновский.
Через решетчатый забор они видели, как из такси вышел Шурка Подметкин и вытащил черный с никелированными уголками чемодан. Гарновский стоял под уличным фонарем. Он был в черной шляпе, темном клетчатом пальто и в очках. В левой руке трость, поблескивающая бронзовой инкрустацией. Правая рука в кармане.
— У него там пистолет, — прошептал Петька.
Гарновский увидел Шурку, незаметно, будто поправляя шляпу, указал ему на перрон, сам подошел к газетному киоску и вступил в разговор с шофером, разгружающим пачки газет. Но за Шуркой следил, пока тот не зашел в здание вокзала.
— Быстро за мной — раздался голос старика Гани.
— В четвертом вагоне будете ехать у кондуктора в каптерке. Ваш чемодан уже там.
Под прикрытием товарного состава они проскочили к вагону. Старик Ганя вытащил из кармана специальный железнодорожный ключ, согнутый, как пистолет. Одним движением открыл дверь:
— Живо! — Как по воздуху залетели в тамбур Петька и Тимка. В коридорчике возле стоп-крана старик открыл вторую дверку, запихал ребят в крохотную кладовочку: — Сидите здесь и не смейте пикнуть до Тунки. Там он останавливается на минуту. Выскакивайте сразу, да чемодан не забудьте, — старик кивнул в угол. — Я проводнику сказал, что вы мои внучата. Звать меня Гавриил Ильич Колосов. Ну, бывайте здоровы.
Дверца закрылась, а потом бухнула боковая дверь. Петька через штабель мягких матрацев и подушек пробрался к окошечку, осторожно поднял уголок белой шторки. Через главную дверь вокзала входили на перрон пассажиры и провожающие. Первым шагал Шурка с черным чемоданом в руках, Гарновский скрывался в середине толпы!
— Оболочку сними! — сказал Петька.
Тимка вытащил из-под подушек чемодан, сдернул с него клетчатый чехол и стал у дверцы.
Но обменять чемодан сразу в коридорчике не удалось. Шурку в вагон не пустили, и он отдал чемодан Гарновскому. Тот первым поднялся в вагон. Трость простучала мимо дверцы.
Шурка отошел от толпы и стоял, поглядывая на окна. По-видимому, Гарновский попросил его ждать. В вагоне началась обычная сутолока. Спрашивали номера купе. Прощались. Говорили напутствия.
— Как только он уйдет к Шурке, бросимся в купе и обменяем чемоданы.
И опять ничего не получилось. Гарновский вышел к Шурке и повел его к ларьку, возле которого продавали горячие пончики.
— Давай, — сказал Петька и поднял чемодан. Но тут черная рукоятка в дверце стала поворачиваться. Петька кинул чемодан за подушки. Дверца открылась и заглянула проводница.
— Здравствуйте, зайцы. Едете, значит, в Тунку?
— Да, — ответил Тимка, — там у меня дальняя родственница. Нас на три дня отпустили, а денег на проезд у нас нет.
— Ничего, довезем и без денег. Я имею право провозить бесплатно сто килограммов багажа. Начальник поезда мне и разрешил…
— Товарищи пассажиры. Будьте осторожны. До отправления поезда экспресса, — донеслось по радио, — осталась одна минута. Провожающих просим покинуть вагоны.
Проводница ахнула и исчезла, за дверью.
Петька осторожно выглянул из-за шторки. Шурка стоял возле решетчатого забора, держал пакет и ел горячие пончики. В коридорчике был слышен голос Гарновского. Он «покорнейше» извинялся и спрашивал проводницу, в какое время суток поезд придет в Катушевск и как пройти в вагон-ресторан.
Вагон качнулся. Лязгнули буфера. Будка охранника, вокзал и Шурка Подметкин поплыли назад. Набирая скорость, паровоз дал три отрывистых гудка.
— Тимка, вперед! — Петька залез между тонкой переборкой и матрацами и затянул туда чемодан.
Тимка снял куртку и шапку. Ему нечего было бояться, Гарновский его не знал. Тимка поправил волосы и вышел в тамбур. Ни души. Заглянул в коридор и в конце увидел метнувшегося человека. И сразу почувствовал, что где-то его видел. Человек, не оглянувшись, исчез за дверью туалета. Тимка прошел до третьего купе и решил туда заглянуть. Если Гарновский там, можно попросить спичек для «папы». Того в купе не оказалось. Тимка поднял мягкую, как диван, крышку сиденья. Там стоял черный чемодан, прикрытый небрежно темным клетчатым пальто. Секунду Тимка простоял в нерешительности.