Многие верят, что все оборотни могут мгновенно определить свою пару, посланную им священной Луной. Чушь. Иногда она находится быстро, достаточно одного взгляда, одного вздоха, а иногда, можно прожить всю жизнь рядом со своей истинной, и узнать об этом лишь на смертном одре.
Бабушка была добра к страннику, а он её соблазнил, и похитил, унося в свою берлогу. Мать многого не знала, ведь бабушка умерла при родах. Но дар ведьмы она не получила, говорила, что когда-то он проявится у меня, но увы. Хотя песню, которую пела бабушка, моя мать пела и мне. Самое яркое, и самое доброе, воспоминание в моей жизни. Закрыв глаза, попыталась сосредоточиться, я никогда не пела её раньше, и сейчас боялась, что не смогу вспомнить слов. Но стоило мне открыть рот, как песня сама полилась, словно ласковый ручеёк, смывая яростное напряжение, которое плотным облаком, висело в комнате.
Мой голос постепенно затихал, и на комнату опускалась тишина. Все смотрели на меня так, словно, у меня внезапно выросла вторая голова. Я испугалась, что влезла не в своё дело, шагнув подальше, неистово желала оказаться в своей маленькой каморке. Брат и правда превратился в человека, обматывая огромный кусок плотной ткани вокруг талии, он пораженно смотрел на меня, словно я сотворила какое-то необъяснимое чудо. А я уже сотню раз успела пожалеть, что открыла рот.
— Как..? — прохрипел он. — Как тебе это удалось? Мне нужно много часов бежать, и бороться с собой, что бы зверь отступил, а ты…
— Не знаю… — отвечала я, обнимая себя за плечи. Мне было неуютно, когда на меня все пялились. — Я не знаю, это бабушкина песня и…
Леннарт стремительно подошел, протягивая руку. Я вздрогнула, от его резкого движения, не смотря на то, что брату было всего четырнадцать, он был выше меня почти на голову, и выглядел как вполне сформировавшийся юноша, крепкий и здоровый. Его рука на моём плече, сжалась, и я ойкнула. Он удивленно отдернул руку, разглядывая мою тщедушную фигурку.
— Спасибо тебе. — просипел брат. Я видела, как нелегко, ему давались слова благодарности. Воспитываемый отцом, который изо дня в день, взращивал в нем чувство презрения ко мне. Леннарту трудно было переломить себя, поблагодарив, и невероятно поверить в то, что я, по доброй воле помогла ему.
— Не бойся, больше тебя никто не тронет. — жестко сказал парень. А я снисходительно улыбнулась, ведь он не мог гарантировать, что Ульф Фолке, больше меня не обидит. И в подтверждение моих сомнений, в комнату ворвалась разъяренная Ираида, что неслась прямо на меня, с четким намереньем разорвать на части.
— Дрянь! Грязная тварь! Как ты могла подвергнуть мою дочь опасности, дразня молодняк своим тощим задом?! — обвинения и грязь, полились на меня густым потоком.
Я зажмурилась, ожидая боли и пощечин, что непременно отвесит мне вторая жена отца. Отзвук хлёсткой пощечины, все еще звенел в наступившей тишине. Моя щека не горела, значит, Ираида ударила не меня. Осторожно приоткрыв глаза, я уперлась взглядом в голую спину брата. Что словно стена, встал между мной, и бесновавшейся женщиной. Она пораженно смотрела на сына, который, еще ни разу не выступал против неё.