Это все хорошо, решил Питер, дивизионизм, четыре основных цвета, но как быть с фигурками людей? Чем дольше он вглядывался в картину, тем заметнее становилась вычурность, неестественность их поз. Их изначальная безжизненность… Он не стал делиться своими сомнениями с Лайсон. Только спросил:
– Как она называется?
– «Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт». Что-то в этом духе… Я точно не знаю. По крайней мере, что-то похожее. Мне, собственно, до названия нет никакого дела. Представляешь, этот парень Сера написал ее в конце девятнадцатого века, когда техника была в зачаточном состоянии. Он хотел создать много работ в этой манере, открыть новое направление в живописи. Чтобы работы можно было составлять из уже заранее изготовленных кусочков. Понимаешь? Ну, как оружие со взаимозаменяемыми деталями. Новая живопись! Ты сам, купив набор элементов, мог создать полотно. – Как и ДНК?
– Ага. По крайней мере, сравнение мне кажется удачным… Точно. – Лайсон даже подпрыгнула на месте. – Как ДНК! Мы все составлены из мельчайших точек-хромосом, при их объединении получается живой организм. Представляешь, есть изначальный набор элементов. Из них создается какая-либо комбинация. Потом она удваивается, учетверяется – и пошло-поехало. До того момента, пока перед нами не предстанет полноценный, способный к жизни организм.
– Так и есть, – кивнул Питер, – при этом число всевозможных комбинаций переваливает за двойку в двадцать третьей степени.
Лайсон удивленно глянула на него и засмущалась:
– Ты что, на самом деле профессор?
– Нет…
– А то я уж подумала… – Она не договорила. Они оба вновь повернулись к картине.
– Лайсон, – тихо, несколько нерешительно спросил тролль. – Что ты думаешь о самой картине?
– О самой?
– Да, не о том, как она написана, не о цветовых точках, а… Вот взгляни на женщину с зонтиком в правом углу. Что ты о ней думаешь?
– Я никогда…
– Я имею в виду, что ты думаешь о ней как о человеке. Какая она, какой у нее характер? В каком настроении находится? Что ей довелось изведать за прожитые годы? Одним словом, кто она?
– Не знаю, – пожала плечами Лайсон. – Я как-то не задумывалась об этом. Разве что как о совокупности цветных точек – и все. Она мне не кажется живой.
Неожиданно Брина подняла руки, сияние сразу исчезло. Лайсон бросилась к подруге и крепко обняла ее – поддержала, чтобы та не упала.
– Как ты? – спросила Лайсон.
– Устала до смерти.
– Теперь бай-бай?
– Да. Помоги мне встать.
Вид у нее был как у древней старухи. Она с трудом поднялась.
– Спасибо за лечение, – вежливо сказал Питер.
– Это входит в мои обязанности, – улыбнулась Брина. В разговор вступила Лайсон:
– У нас здесь больше нет кроватей, так что тебе придется спать на полу. Согласен?
– Конечно, – сразу же отозвался тролль.
– В шкафу можно взять одеяла.
– Отлично.
– Тогда все. Спокойной ночи. – Девушки отошли в дальний конец комнаты.
– Спокойной ночи, Лайсон. Спокойной ночи, Брина. Тут же погас свет. Питер сунул руку во внутренний
карман и нащупал три дискеты, на которых были записаны результаты его исследований. Во тьме он на четвереньках подполз к маленькой зеленой пальме в ярко-красном вазоне и спрятал их за ствол. Затем вернулся на прежнее место.
Картину теперь не было видно, но Питер неотрывно смотрел в ту сторону. В памяти легко вырисовывалось изобилие точно расставленных цветных точек. Через несколько минут ему показалось, что составляющие это огромное полотно красные, зеленые и голубые пятнышки отделились от холста и, смешавшись, роем закружились над ним. Он с трудом мог уследить за их перемещениями. Потом точки начали гаснуть, и его окутал мрак. Спокойный, глубокий…
Разбудил его голос Катарины. Он открыл глаза, прислушался…
– Привет, – сказала мисс Эмидж, скорее спрашивая, чем здороваясь.
Питер был еще слишком погружен в дрему, чтобы немедленно ответить. Мисс Эмидж снова сказала:
– Привет. Теперь в ее голосе звучал страх.
– Катарина, это я, – откликнулся тролль.
– Кто я?
– Питер.
– А-а, Питер!…– Его имя она повторила с явным облегчением. – Где мы?
– У Брины и Лайсон. В Нузе. Думаю, в каком-то брошенном служебном здании.
– Точно, теперь и я вспомнила. – Катарина вздохнула. – Я как-то еще не привыкла. Не освоилась со всеми этими приключениями. Так много всего, свалилось на меня. Сразу и ворохом… Особенно непривычно, когда стреляют.