Время уже позднее, задерживаться на улице не хотелось, как и оставлять Милену одну. Как бы то ни было, а вот она сейчас была той самой девочкой с мешком золота. Дорогие шмотки, золотые сережки в ушках. Безопасный город безопасным городом, но лучше не рисковать, а в приют к нам гости частенько приходили, так что никто не удивится.
Ну как не удивится. Баба Глаша, проводила нас задумчивым взглядом и поохала, глядя на смущавшуюся Милену за моей спиной. Сашка, увидев гостью в открытой двери комнаты, просто брови изогнула, демонстрируя немое удивление.
— Ну, так получилось, — пожала я плечами.
— Здравствуйте, — растерялась под взглядом моей соседки Милена.
— Да не тушуйся ты, — отмахнулась Сашка, открывая дверь пошире и демонстрируя наш бардак во всей его первозданной красе. — Выглядишь замершей, как цуцик.
— Ее бы в ванну, — Спохватилась я. Еще не хватало, чтоб девчонка заболела. Вот зуб даю, обязательно это на мою голову падет. — вещи чистые мои в шкафу возьми, вроде должны подойти.
Для Милены все было в новинку. Она, конечно, старалась не сильно крутить головой по сторонам. Приют у нас хоть и недавно отремонтированный и находящийся в бывшем генеральском доме, переданном городу на благотворительные цели, все же старый. Где-то штукатурка облупилась, где-то на перилах потертая краска. Да и наша с Сашкой комната меньше всего походила на комнату маленьких принцесс, живущих в конфетном замке. Шкаф, две кровати, застеленные типовыми, немного выцветшими от стирки покрывалами, две тумбочки, да длинный стол во весь подоконник. Со стороны Сашкиной кровати стена оклеена мускулистыми красавчиками-спортсменами, с моей стороны заполнена узорами зентангла, которым я недавно увлеклась. Ковер был один. Связанный из обрезков старых джинсов на кружке рукоделия, в который нас периодически загоняла Ван Вановна с комментарием: вы должны уметь все. Милена осторожно присела на кровать, осматриваясь, пока Сашка судорожно запихивала в шкаф всю висевшую у нее на стуле одежду и злобно зыркала на меня глазами, намекая: «предупреждать же надо». Соседка по комнате, ванна в конце коридора, точнее, ряды душевых кабин, множество комнат на этаже — для нее все это было в новинку. Плюс возможность посмотреть, какой жизнью могла бы жить она сама, если бы не все вот это. По счастью, совсем травмировать психику нежной девочки не стали. Пятница. Народ разбрелся кто куда. С дисциплиной у нас посредственно, но этим не злоупотребляли. Мы ценили Ванную вольницу и уважение к нашим потребностям. В общем, девчонку согрели, помыли, переодели. Неожиданно мои шмотки Милене оказались большими. Не кормят ее что ли у Огневых? Ладно, будем откармливать. Посчитав чай с вкусняшками от «Сюзан» недостаточным, в конце концов, мы девицы молодые, организм растущий, нам еда нужна, потащили Милену полноценно ужинать. Застращеная нами, она даже как-то не сопротивлялась. Наша приютская столовая на Милену тоже произвела впечатление.
— А вкусно, — удивленно заметила Огнева, попробовав пюре, а потом с некоторой опаской отломив кусочек куриной котлеты. Мы с Сашкой хмыкнули — это, конечно, не домашняя еда, приготовленная шеф-поваром, но кормят у нас довольно неплохо.
— Ага,— согласились мы с Сашкой, переглянувшись.
— В другом было хуже.
Милена замерла с ложкой у рта, потом, спохватившись, быстро проглотила еду, не забыв тщательно прожевать.
— А ты разве не всегда в этом приюте была?— спросила она
— Нет, конечно, — откликнулась я. — Как и все остальные. Я, прежде чем сюда попасть, ещё два приюта сменила, Сашка вон тоже. Святой Анны — это же для потенциальных пробуждённых. Нет потенциала или признаков потенциала — нет хорошего приюта. Кстати,— наконец дошло до меня, — надо твоим позвонить, чтобы забрали у нас.
— А может, не надо?—замерла Милена. Вот честное слово, не знай я, что Огневы — благополучная семья, решила бы, что ее бьют. Или для детей из обычной семьи такая реакция — нормальное явление? Я быстренько попробовала перенести на себя и Ван Вановну, захотелось передернуть плечами и забиться под стул. Разница была только в том, что для того, чтобы нас вызвали на ковер к директору, нужен проступок посерьезнее, чем уйти из дома погулять вечером и без сумки.
— У нас, конечно, есть место для ночевки, — Подала голос Сашка — и даже гости в приюте не редкость, но, Мила, можно же тебя Милой называть? — Мила, твои родители беспокоиться будут.
— У меня комендантский час до восьми,— Вздохнула Милена, а мы переглянулись с Сашкой и немного позавидовали. Нам тоже хотелось иметь родителей, установивших комендантский час, а может, и не хотелось. Честно говоря, я слабо представляла, как буду жить в семье, и смогу ли я вообще в ней жить. Ван Вановна как-то рассказывала, что чем старше становится ребёнок, тем сложнее ему адаптироваться к жизни в приёмной семье. Ведь его привычки и характер уже сформированы. Пока мы болтали о своём, о девичьем, Мила отошла позвонить родителям. Сумку с документами и кошельком она, выбежав, оставила дома, а вот мобильник, по счастью, сунула в карман, а то пришлось бы к Ван Вановне идти за телефончиком Огневых. Надо признать, Милена выглядела уже гораздо лучше после нашего сегодняшнего общения. Нельзя было сказать, что я воспылала к ней любовью и какими-то сестринскими чувствами, но понимать её стала немного лучше.
За Миленой приехали буквально через полчаса. Как ни странно, приехал только граф Огнев. Когда я вывела Милену, он внимательно посмотрел на меня, и холодно кивнул ей:
— Садись в машину. Милена зябко передернула плечами и нырнула в машину. Граф же остался стоять, словно думал, что можно мне сказать. Я пребывала примерно в таком же состоянии: слов не было, но что-то мучительно хотелось спросить.
— Ты же пробуждённый, — выдавила я из себя. Отец, усмехнулся:
— А с каких пор ты мне тыкать начала?
— Не знаю, —призналась я, пожимая плечами — Но называть на «вы» мне неинтересно,«папой» язык не поворачивается, на «эй ты» не позволяет этикет. Но возвращаясь к моему вопросу: Ты же пробужденный?
— Да я пробуждённый.
Я закусила губу и немного помявшись, спросила:
— А ты можешь показать?— не то чтобы я хотела налаживать с ним какие-то контакты или наводить какие-то мосты, скорее, мне действительно было интересно, как выглядит Пробуждение клана Огневых. Если рассуждать логически, то это должно было быть связано с огнем, однако в кланах, бывало, пробуждались и нетипичные способности. Генерал-адъютант хмыкнул, фыркнул, и на указательном пальце зажёг маленький Огонёк, который разрастался, разрастался, а потом сорвался с пальца россыпью огненных бабочек. Это было обалденно. Я не уверена, что видела в своей жизни что-то красивее.
— Ты точно не хочешь, чтобы я тебя удочерил? — с интонациями змея искусителя поинтересовался отец, пользуясь тем, что я отвлеклась. Я рассмеялась, что-то мне подсказывало, что если бы я согласилась, меня прямо сходу, поздно вечером, потащили проходить все необходимые формальности.
— Нет,— отмахнулась я. Максимализм или не максимализм, но я уже говорила — я хочу всё и сразу. Даже если это неправильный выбор.
— Глупый ребёнок, — как-то совершенно по-человечески вздохнул Игнат Огнев, садясь в машину. Та зарычала и медленно отъехала от приюта. Милена, прильнув к окну, помахала мне рукой. Надеюсь, у неё не будет неприятностей за импровизированный побег из дома. Вернувшись в приют, я упала на кровать и долго смотрела в потолок, признаваясь самой себе— я ей завидовала.
— А она забавная,—заметила Сашка, прерывая мои размышления. — Я думала, она будет более… Такой,—она сделала неопределённый пас руками, — Ну, как в школе,
— Ну сравнила,— фыркнула я — у нас в школе боковые ветви, вассалы или слуги. Высокомерия море, наглости океан, самоуверенность и ЧСВ выше Гималаев. Хотя да — я тоже не ожидала, что она будет такой. Если честно, она мне напоминала цветок, выросший в тепличных условиях, совершенно не приспособленный к жизни.
— Даже представить не могу, что ты могла быть такой, как она, — засмеялась Сашка, плюхаясь на кровать рядом и подвигая меня к стенке.
— А я и не могла, — Я попыталась отодвинуть наглую захватчицу кровати, но та упиралась. — Сашка, у тебя своя кровать есть! И вообще у меня темперамент другой.