Но наибольшей достопримечательностью Убор сделалась ее церковь, выстроенная в 1694-1696 гг. (илл. 82). Возникшее в процессе ее постройки «судное дело» против зодчего сохранило его имя – Якова Бухвостова, пожалуй, наиболее талантливого из всей плеяды русских зодчих конца XVII в. Бухвостов, понадеявшись на привлеченных к строительству церкви мастеров, одновременно принял подряд на постройку грандиозного собора в Рязани. Неполадки с возведением последнего заставили Бухвостова почти прекратить какой-либо надзор за работами в Уборах, что привело к их остановке. Рассерженный заказчик – боярин П. Шереметев – обратился в приказ Каменных дел с жалобой на Бухвостова. Посланный в Рязань пристав вернулся обратно без результата, так как «поймать себя он, Якушка, не дал и от них посыльных людей ушел».
Однако вскоре Бухвостов был все же «принят и посажен в колодничью палату за решетку». Тут Шереметев сообразил, что дальнейшее преследование зодчего может совершенно сорвать затеянную постройку. Последовала мировая, и церковь была закончена в 1696 г.
83. Верхний ярус церкви села Уборы
Храм в Уборах относится к известному нам стилистическому направлению – московскому барокко. Его объемная композиция – куб основной части, увенчанный тремя уменьшающимися кверху восьмериками и окруженный со всех четырех сторон равновеликими одноэтажными притворами и алтарем, – восходит к тем приемам, которые получили распространение в русской деревянной архитектуре XVII в. Обильное белокаменное убранство (илл. 83), обнаруживающее близкое родство с барочной западноевропейской орнаментикой того времени, внесло определенную живописность в облик здания, чему отвечали притворы- выступы, имеющие в плане лепестковую форму. Их формы сильно повысили светотеневую «лепку» стен. Последние, окрашенные в интенсивный оранжевый тон, подчеркнули редкие по красоте и оригинальности рисунка наличники окон и порталы входов. Стройные колонки, поставленные между полукружиями притворов, украшены орнаментальной резьбой в виде узорных листьев с черешками из крупных бусин. Масштаб декоративных деталей этой части здания умело подчеркнут красиво скомпонованными белокаменными вставками парапета-гульбища, обегающего храм кругом. Но особенно богато орнаментирован восьмерик с его витыми колоннами на углах здания, наличниками окон и надкарнизными гребнями. Некогда подобные же декоративные формы, а также главы (уничтожены на рубеже XVIII-XIX вв.) размещались над притворами, отвечая своим силуэтом открытому среднему восьмерику, где некогда висели колокола.
Весь белокаменный убор храма был выполнен специально приглашенными мастерами. Об их таланте и умении перекомпоновывать заимствованные из голландской архитектуры мотивы дают наглядное представление великолепные обрамления восьмиугольных окон четверика, а также наличники нижней части. Первые не раз служили образцом для архитекторов недавнего времени.
Бухвостов с не меньшим талантом осуществил внутреннее построение здания. Он расширил арки, придав им стрельчатое очертание, что объединило притворы с основной частью храма. Внутри храм выглядит единым и целостным организмом. Его связь с наружной архитектурой раньше была еще значительнее, благодаря великолепному золоченому резному иконостасу, подымавшемуся к самому куполу. Конструктивная сторона храма в Уборах также обнаруживает одаренность зодчего, стремившегося преодолеть массивность стен предшествующего времени.
В целом храм в Уборах одна из вершин древнерусского искусства. Бухвостов, ценивший декоративное узорочье древнерусского зодчества, придал ему новый масштаб, новый характер. Он превозмог прежнюю дробность и мелочность архитектурных деталей, обратившись к более крупным формам. Их некоторая угловатость уступала место криволинейным очертаниям растительных форм и тонкой пластике, столь органически слитой с архитектурой стен. Вознесенный на отлогом берегу Москвы-реки редкий по изяществу храм Убор царит над всей окрестностью, свидетельствуя о высоком искусстве создавшего его зодчего.
В 2-3 км от Убор находится село Дмитровское на реке Истре – патриаршая усадьба XVII в. с интересной церковью того времени. Ее придел увенчан шатровой колокольней, что следует рассматривать как редчайший случай.
84. Усадебный дом в Введенском. Конец XVIII в.
Еще выше по Москве-реке, в полукилометре от станции Звенигород, Белорусской железной дороги находится усадьба Введенское. В конце XVIII в. она принадлежала Лопухиным, пригласившим архитектора Львова для составления ее проекта. Приехавший сюда зимой Львов так писал о своих впечатлениях по поводу выбранного места: «ВВеденское ваше таково, что я замерз было на возвышении, где вы дом строить назначаете, от удовольствия смотря на окрестности… Каково же должно быть летом. Приложа, как говорят, руки к делу, место сие выйдет, мало есть ли сказать, лучшее в Подмосковных». Действительно, расположение усадьбы на редкость удачно. От вида на Звенигород и его Саввино-Сторожевский монастырь долго нельзя оторвать взгляда.
Львов создал здесь дом-дворец с флигелями и колоннадами, образовавшими традиционный большой парадный двор. Трехчастные глубокие лоджии этих флигельков хорошо оттеняли их объемное построение.
Однако наиболее совершенным произведением был главный дом, стоявший в центре. В сторону двора была обращена полуротонда из колонн с эффектной полукруглой лестницей перед ней (илл. 84), что усиливало пространственность всей композиции и придавало дому определенную пластичность.
Не менее интересен садовый фасад. Здесь Львов возвел портик, за которым скрывается глубокая лоджия с двумя колоннами. Коринфский ордер усиливал торжественность архитектуры дома. Статуи по сторонам парка, украшая фасад, служили своеобразным масштабом для всего здания.
К сожалению, в 1912 г. дом был перестроен. Его деревянные стены были заменены каменными, что с привнесением новых пропорций и декоративных элементов ухудшило архитектурно-художественные качества здания. Хотя Введенское может вполне считаться уникальным произведением, тем не менее оно оказало большое влияние на усадебную архитектуру Подмосковья, в чем нетрудно убедиться, сравнив его с виденным нами Петровским (Дурневом) или Остафьевом.
Строя усадьбу, Львов думал и о ее хозяйственных потребностях. Так он пробурил артезианские скважины, питающие высоко расположенную усадьбу вплоть до настоящего времени.
Рядом с усадьбой в 1812 г. была по его же проекту построена небольшая церковь. Ее внешний кубовидный объем, увенчанный куполом с люкарнами, несколько напоминает боковые флигели того же Остафьева. Колокольня же представляет собой колонную ротонду, заканчивающуюся оригинальным шпилем- шатром.
От Введенского недалеко до Звенигорода (от станции Звенигород до города 3 км). Среди его утопающих в зелени домиков на первый взгляд нет ни одного древнего памятника. Вместе с тем Звенигород – один из древнейших городов Подмосковья, сохранивший ценнейшие произведения древнерусского искусства.
Древний город – Городок – находится ныне за пределами современного города. Между двумя ручьями – Жерновкой и безымянным, текущими по дну глубоких оврагов и впадающих в сверкающую на перекатах мелководную тут Москву-реку, высится его высокий холм с белокаменным собором в центре (илл. 85). Звенигород впервые упомянут в духовной грамоте Ивана Калиты, относящейся к началу 30-х гг. XIV в. Однако южнорусское название, как и материалы археологических раскопок, говорят о более древнем, домонгольском времени возникновения города. Не сделайся Звенигород в конце XIV в. подмосковной резиденцией властолюбивого князя Юрия Дмитриевича, он дошел бы до нас лишь как интересный археологический памятник. Однако острая политическая обстановка, сложившаяся в конце 10-х – начале 20-х гг. XV в., обусловила появление в Звенигороде прославленных памятников архитектуры и живописи.
Князь Юрий, младший сын Дмитрия Донского, получил Звенигород в числе других русских городов после смерти отца. Духовная грамота последнего определяла не только размеры уделов – владений каждого из его сыновей, но и устанавливала порядок наследования великокняжеского престола – «по отечеству». В случае смерти старшего брата Василия князь Юрий становился московским великим князем. Несмотря на то, что у великого князя Василия Дмитриевича со временем появилось мужское потомство, порядок наследования, установленный Дмитрием Донским, оставался прежним. Но в 1417 г. произошли какие-то неизвестные нам события, которые вызвали составление московским великим князем Василием Дмитриевичем духовной грамоты, в которой наследником назначался его двухлетний сын Василий (будущий – Василий Темный). Тем самым честолюбивым помыслам князя Юрия был нанесен жесточайший удар. Смириться с происшедшим, как показывает поднятое им в 1425 г. знамя междоусобной войны, он не мог.